Голод. Трилогия

Она отнесла корзину с цветами на залитую солнечным светом веранду, положила их на столик с портретом Ламии. Она посмотрела матери в глаза, переданные художником в бледно-голубых тонах. До изобретения контактных линз и темных очков считалось, что сородичи Мириам обладают дурным глазом. Художник не хотел обижать свою клиентку, придав ее глазам их истинный оттенок.

Этот портрет был для Мириам источником умиротворения и ободрения. Эти глаза словно говорили ей: «Иди вперед, никогда не останавливайся. Ради меня, будь бессмертной».

Том сумел-таки добраться до двери Мириам. Он стоял у порога, чувствуя себя так, словно стоял у края воронки смертельного водоворота. Ему вспомнились цветы, которые едят мух, используя свой нектар и красоту в качестве приманки. Больше всего Тому была ненавистна красота этого места. Должно же оно как-то предвещать опасность, скрытую внутри. Разве может Мириам всегда улыбаться?

Утро было солнечным, а небо таким ясно-синим. Дом перед ним пестрел пятнами солнечного света, пробивавшегося сквозь ветви деревьев с набухавшими почками. Белые ставни были открыты. Шелковые занавески за ними шевелились от свежего ветра. Он слышал музыку и какое-то движение в глубине гостиной.

Одно мгновение он готов был пуститься наутек, но музыка притупляла чувство опасности. Звучала нежная радостная музыка, такая, какую он мог слышать мальчишкой с оркестровой эстрады в парке летней ночью. Он решил, что его заметили, и специально поставили эту музыку, чтобы заставить его чувствовать себя именно так, как он себя и чувствовал.

Он представил, какой будет его жизнь без Сары, и уже не мог думать ни о чем, кроме этого. Он постоянно повторял себе, как ее любит. И все же трудно будет подойти к этой двери и позвонить. Попытка успокоить его с помощью музыки только насторожила Тома.

Как бы то ни было, но либо ему надо войти в дом, либо придется смириться с тем, что он больше никогда не увидит Сару.

Она отчаянно в нем нуждалась. Когда кому-нибудь, кого ты любишь, некуда больше идти, ты помогаешь ему. Если существует такая вещь, как соглашение между людьми, то это – часть такого соглашения.

Сару нужно вызволить оттуда и силой поместить в Риверсайд. А что касается Мириам, то ее место – в загоне для содержания редких подопытных животных.

В нижнем окне появилось чье-то лицо. Мириам улыбнулась ему.

Через мгновение она открыла входную дверь. Он поднялся по ступенькам и вошел. Все оказалось так просто. Она стояла перед ним, светловолосая и красивая, пахнувшая старомодными цветочными духами, с радушным выражением на лице. Когда дверь закрылась, она посмотрела на него озабоченно.

– Я так рада, что вы пришли. Я только что собиралась вам позвонить. Саре нужна помощь.

– Я это понимаю. Я и пришел для того, чтобы ее забрать.

– Я надеялась, что она останется этим утром с вами. Когда она вернулась, я просто не знала, что и делать.

– Я хочу отвезти ее в Риверсайд.

– Это будет лучше всего. Том, я с ума сойду. Все реакции Сары не такие, какими должны быть. Я.„ я никогда не собиралась причинять ей вред, – в одном глазу заблестела слеза. – Сейчас она в спальне наверху и не открывает дверь!

– Наверху? В какой комнате?

– Вверх по лестнице, первая дверь справа.

– Идите первой. – Том не имел ни малейшего желания ходить по этому дому в одиночку. Мириам пошла вперед, по тому самому коридору, где прошлым вечером он подвергся нападению. Теперь здесь не было ничего зловещего, да и гостиная смотрелась неплохо – с цветами на столиках и веселой картинкой на стене. Однако невинный вид комнаты только усилил его подозрения.

Мириам как будто догадывалась о его чувствах. Возможно, их беседа внизу таила в себе более глубокий смысл, чем казалось Тому?

– Сара, – сказала она, – пожалуйста, впусти меня. У меня для тебя сюрприз. – Она обратилась к Тому: – Ключ у меня есть, но мне неудобно открывать дверь, которую закрыл кто-то другой.

– Мне ее взломать? – едко заметил он. Она воспользовалась своим ключом. Это была самая красивая комната из всех, какие Том когда-либо видел. Окна выходили в чудесный сад. Он видел тысячи цветов, и те же цветы стояли на столе и у кровати. За этим буйством цветов будто скрывалось что-то непристойное. Они как бы нарочито подчеркивали чистоту и невинность, которых в действительности не было, и Том начинал видеть в них полную противоположность тому, что они, очевидно, должны были выражать. Они словно подтверждали вину Мириам.

Ветерок раздувал тонкие розовые занавески, в окна лился солнечный свет. Том поймал себя на том, что оценивает расстояние до земли, но затем увидел в саду нечто такое, что сразу привело его в чувство. Он похолодел. Дорожка из сломанных кустов и вывороченной земли вела в дальнюю часть сада, к кирпичной стене. Отсюда он видел даже коричневые отметины на стене, оставленные его ботинками.

Сара лежала на великолепной кровати розового дерева. Она не спала, но пребывала в каком-то забытьи. Глаза ее следили за ним из-под полуприкрытых век. Она выглядела расслабленной, вялой, но ему показалось, что это не совсем так. Глаза ее почти не мигали.