Голодная дорога

– Я доел.

Мадам Кото спрятала котелок обратно в сумку. «Выздоравливай скорее и возвращайся в бар, будешь там сидеть, ага?» – сказала она, направляясь к дверям.

Мама вышла ее проводить. Я слышал, как они разговаривают. Они сошли с крыльца, и больше я их не слышал.

Мама ушла надолго. У меня заболели ступни. Затем я снова лег и, находясь между сном и бодрствованием, между мечтами и реальностью, услышал новые громкие голоса, доносившиеся с улицы. Я не мог расслышать, о чем там говорят. Я подумал, что голоса мне мерещатся, что это очередная проделка духов. Дети из барака бегали туда-сюда по проходу, оживленно что-то обсуждая. Я слышал, как мужчины и женщины говорили возбужденно, как будто у нас на улице показывали какой-то фантастический новый спектакль, открылся базар, начался маскарад, прибыла труппа магов с акробатами и пожирателями огня. Трескучие голоса становились все ближе и ближе и словно летели с крыш всех домов. Барак казался опустевшим, все побежали смотреть, что происходит, и я услышал плач ребенка, которого бросили на время.

Сгорая от любопытства, я встал с кровати. Звякнули пружины, и их звук прошил мне голову и закончился где-то между глаз. Комната закачалась. Трескучий голос снаружи говорил что-то с возвышения. Темнота застлала мне глаза, но затем прошла. Я направился к двери. Проход был пуст. Все поселковые столпились у околицы. Там было полно людей. Все уставились на спектакль, который происходил наверху только что приехавшего фургона. Мужчина в сверкающей белой агбада говорил в мегафон и сопровождал речь выразительными жестами. Впервые в жизни я слышал усиленный голос.

Обитатели улицы окружили фургон, и на их лицах читался голод. Их дети были в рваных одеждах, с большими животами и босиком.

– Что это такое? – спросил кто-то.

– Политики.

– Они хотят голосов.

– Они хотят наших денег.

– Они пришли обложить нас налогами.

– Я видел их, когда торговал с лотка. Они объясняют, почему мы должны за них голосовать.

– Они вспоминают о нас только, когда им нужны наши голоса.

Человек с фургона говорил сам за себя.

– ГОЛОСУЙТЕ ЗА НАС. МЫ ПАРТИЯ БОГАТЫХ, ДРУЗЬЯ БЕДНЫХ…

– У бедных нет друзей, – сказал кто-то из толпы.

– Одни крысы.

– ЕСЛИ ВЫ ПРОГОЛОСУЕТЕ ЗА НАС…

– Мы скончаемся, – кто-то добавил.

– …МЫ НАКОРМИМ ВАШИХ ДЕТЕЙ…

– …ложью.

– МЫ ОТСТРОИМ ВАМ ХОРОШИЕ ДОРОГИ…

– …которые дождь превратит в канавы!

– …МЫ ПРОВЕДЕМ ВАМ ЭЛЕКТРИЧЕСТВО…

– …чтобы лучше видеть, как нас грабить…

– …И МЫ ПОСТРОИМ ШКОЛЫ…

– …чтобы учить нас безграмотности…

– …И БОЛЬНИЦЫ. МЫ СДЕЛАЕМ ВАС ТАКИМИ ЖЕ БОГАТЫМИ, КАК МЫ. ДЛЯ ВСЕХ ВСЕ ЕСТЬ. МНОГО ЕДЫ. МНОГО ВЛАСТИ. ГОЛОСУЙТЕ ЖЕ ЗА СИЛУ И СОЮЗ.

К этому времени пересмешничающие голоса умолкли.

– И ЧТОБЫ УБЕДИТЬСЯ, ЧТО ВСЕ ЭТО НЕ ПУСТЫЕ СЛОВА, ПРИВЕДИТЕ К НАМ ВАШИХ ДЕТЕЙ. МЫ РАЗДАЕМ БЕСПЛАТНОЕ МОЛОКО! ДА, БЕСПЛАТНОЕ МОЛОКО ОТ НАС, СПАСИБО НАШЕЙ ВЕЛИКОЙ ПАРТИИ.

Снова и снова произносились речи, наполняя воздух изобильными обещаниями, рисуя образы будущего в виде невиданного благополучия, пока, наконец, они не разбили стены нашего скептицизма. Люди оставили сомнения и стеклись к фургону. Чувствуя, как качается дорога, а усиленные голоса звенят у меня в ушах, я пошел за всеми. Я был очень удивлен, увидев нашего лендлорда наверху фургона. На его лице блестела властная улыбка, одет он был в кружевное агбада. В фургоне были сложены упаковки с порошковым молоком, и мужчины с рельефными мускулами, голые по пояс, вскрывали упаковки, зачерпывали молоко желтыми ведрами и насыпали его женщинам, прибежавшим со своей посудой. Лендлорд, как маг в момент триумфа, протягивал ведра молока вздымавшимся волнам людей. Вокруг меня толчея стала жуткой; толпа обступила фургон с распростертыми руками, гонка за бесплатным молоком сопровождалась яростной какофонией. Толпа раскачивала фургон, крики сшибались в воздухе, из толчеи вопили дети, руки вцеплялись в упаковки, и неистовство стало настолько опасным, что человеку с мегафоном пришлось объявить:

– БЕЗ ПАНИКИ. У НАС ДОСТАТОЧНО БЕСПЛАТНОГО МОЛОКА ДЛЯ ВСЕЙ СТРАНЫ.