Голодная дорога

Она села за свою только что выстроенную стойку, и ее массивное тело как клин втиснулось между стенкой и деревом. Она обозревала все хозяйским глазом. Плотник уснул. Она обмахнула стол метлой. Плотник поднялся, прошел во двор, и вскоре мы услышали, как он мочится и пукает. Мадам Кото выскочила за ним, я – за ней, и мы увидели, что он писает прямо на горящие дрова. Она тут же схватила стоявшую рядом метлу и стала дубасить его по шее, и он побежал, продолжая писать и безумно хохоча. Она преследовала его по всей улице. Я вошел вовнутрь и сел в угол, а через какое-то время вернулась Мадам Кото, с капельками пота над верхней губой. Она бросила метлу возле глиняного котла и сказала:

– Я пойду прилягу. Если кто-нибудь придет, зови меня.

Она вышла. Я слышал, как она расправляется с мокрыми дровами, ругая плотника. Затем я перестал ее слышать. В баре стояла жара, но запах свежеобструганного дерева был сладкий и успокаивающий. Мухи спиралями кружились в воздухе. Я заметил на стене плакат с рекламой кока-колы. Это была картинка с полуобнаженной белой женщиной с большими грудями. Вбежали ящерицы, остановились на полу посредине бара, поприветствовали меня, кивнув, и когда я им ответил, побежали дальше. Я лег на скамейку и начал отходить ко сну.

Я проснулся, когда мужчина в грязной одежде забежал в бар, неся в руке один тапок. Он ринулся в дверь на задний двор, потом обратно, и в панике встал посреди бара, мечась из стороны в сторону. Затем он вытащил носовой платок, вытер лицо, и умоляюще на меня посмотрел.

– Где я могу спрятаться?

– Зачем?

– Меня ищут люди.

– Почему?

– Из-за политики.

– А вы политик?

Он смутился.

– Из этого дома можно выйти на дорогу через задние дворы?

– Я не знаю.

– Если я дам тебе денег, ты поможешь мне?

– Зачем?

– Ты что, болван, что ли? Ты что, хочешь, чтобы они убили меня?

– Нет.

Он опять что-то сказал, но тут мы услышали грубые голоса, приближающиеся с улицы. Голоса толпы. Они шли прямиком к бару. Мужчина потер руки, зажав тапок между ладоней, побежал в одну сторону, потом в другую, сказал «Боже, спаси меня» и взял меня за руку. Я указал ему на заднюю дверь. В благодарность он отдал мне свой платок и исчез. Я никак не мог понять, что это был за платок. Он был отвратительный и такого цвета, каких не бывает на земле. Я пошел и выбросил его на заднем дворе.

Когда я вернулся, голоса были уже около занавеси. Некоторые из людей ушли дальше по улице, крича и пререкаясь. Затем двое мужчин с голыми торсами и крепкими мускулами, вошли в бар. Они направились прямо ко мне. Я уже где-то их видел. Один из них приходил к нам в комнату вместе с лендлордом. А другой был из тех громил, что бессмысленно дрались на нашей улице. У него была перевязана голова. Оба они возвышались надо мной. У того, что с повязкой на голове, были грубые и страшные ноздри, которые расширялись и дергались, когда он дышал. У другого были большие губы и маленькие глаза.

– Где мадам? – спросил тот, что с повязкой.

– Я не знаю.

– А ты кто?

– Я мальчик.

Оба они уставились на меня с устращающими лицами. Запах их пота наполнил бар. Они внесли с собой дикую угрозу, и их могучие груди вздымались и опадали. Затем внезапно они припали к полу, и один из них стал заглядывать под скамейки и столы, а другой – под стойку и за дверь. Они вернулись и опять встали передо мной. Затем, словно у них был один мозг на двоих, они снова пригнулись, и один прошел через заднюю дверь, а другой через входную. Вернулись они также из разных дверей. Затем они уселись напротив меня.

– Есть ли в баре пальмовое вино? – спросил мужчина с маленькими глазами.

– Нет.

– Почему нет?

– Разносчик еще не принес его.

– А вода?

– Нет.

– Почему нет?

– Колодец пересох.

Они недоверчиво на меня поглядели. Тот, что с повязкой, сказал:

– Есть ли перечный суп?

– Нет.

– Когда он поспеет?

– Мадам еще не приготовила его.

Мужчина с маленькими глазами пошел к глиняному котлу, поднял крышку и заглянул туда.

– А это разве не вода?

– Вода, но туда пописал сумасшедший.

– Откуда ты знаешь?

– Не знаю. Но мадам сказала, что он сумасшедший.

– Почему же ты не вылил ее?

– Мне не поднять котел.

Он поставил крышку на место и опять сел на скамейку. Мухи кружились над мужчинами.

– Ты что, дурачишь нас?

– Нет.

Мужчина с перевязанной головой вынул из кармана брюк ножик. Он начал что-то вырезать на столе, состругивая дерево.

– Не делайте этого, – сказал я.

– Почему?

– Мадам будет сердиться.

– Не будет. Она наш друг. Наша партия любит ее.

Какое-то время они молчали. Один из них поймал муху, убил ее, сдул с ладони и засмеялся.

– Я убил муху, – сказал он своему компаньону, который кивнул, но промолчал.

Затем тот, что с повязкой, искоса бросил на меня угрожающий взгляд и сказал:

– Никто сюда не заходил?

– Нет, – ответил я.

Они немного успокоились. Затем, словно у них были уши снаружи бара, словно их ноздри почувствовали что-то на далеком расстоянии, они оба встали и ринулись к двери на задний двор. Мухи жужжали в тишине. Я пошел на двор и посмотрел по сторонам. Они ушли.