Голодная (ЛП)

Я слышала, как в другом конце дома мама Бэзила шаркает по комнатам и что-то бормочет. Моя мама, конечно, была эгоцентричной, с ней трудно иметь дело, но она, по крайней мере, заботилась обо мне. И не имело значение, как сильно я была зла на неё сейчас, я знала, что она любит меня. Мои родители внесут за меня выкуп, если меня отправят в тюрьму, и не заставят меня платить, если я останусь на пару ночей в нашем доме. И они никогда не будут говорить со мной так, как она говорила с Бэзилом. Я и подумать не могла, что родители могут так обращаться со своим ребёнком. Если бы сейчас я не была так зла на Бэзила, я бы пожалела его, но он не имел никаких причин вести себя со мной подобным образом, особенно после того, как я бросила всё, лишь бы быть рядом с ним.

Абсолютно очевидно, что я не могу остаться. Я уставилась на лестницу, думая, каким образом он смог заставить меня хотя бы на минуту поверить, что мы в безопасности. Ведь бабушка говорила мне, что Бэзил может оказаться не таким, каким я хочу его видеть. Мне нужно было слушать, когда была возможность.

Я увидела ещё одну дверь позади лестницы. Она была приоткрыта, и можно было рассмотреть раковину, ванну и старомодный побитый унитаз. Я подумала, что я смогла бы там помыться, «одолжить» какую-нибудь одежду из груды на полу и отправиться восвояси. При мысли о том, что всё пережитое было зря, мою грудь сдавило, но неожиданно от мысли о том, что мне нужно будет остаться здесь, с Бэзилом, мне стало ещё хуже. Так что я взяла себя в руки и начала рыться в ящиках среди футболок и юбок. Большая часть одежды была изношенной или не подходила по размеру, но, немного покопавшись, я отыскала вещи, которые могли бы подойти. Затем я прохромала в ванную, закрыла дверь и начала мыться.

Когда я мылась и переодевалась, открылась входная дверь и со стуком захлопнулась. Наверху раздавались шаги Бэзила, потом заскрипела лестница. Передняя дверь снова стукнула. Я услышала крики, как будто Бэзил и его мать ссорились, затем зашумел двигатель машины и кто-то уехал. В доме стало очень тихо.

И тут я поняла, что Бэзил не собирается возвращаться и извиняться, как я надеялась. Он уехал со своей матерью и оставил меня одну. Несмотря на мои показные заявления о том, чтобы уйти, внезапно моё шаткое положение стало казаться ещё более затруднительным. У меня не было денег, не было друзей, не было вообще никого, к кому бы я могла обратиться за помощью. И что хуже всего, мама Бэзила, эта ужасная, омерзительная женщина, вероятно, была права. Ничтожный маленький протест Динозавров и Аналогов, как и их последователей не разрушит гигантскую систему управления обществом. Бэзил тоже прав. Я просто хорошо обеспеченная дурочка, которая, наконец, поняла, что мир дерьмо, и думала, что может изменить его. Слёзы застилали мне глаза. Я была слишком измучена, чтобы сдерживать их.

Я стащила через голову небесно-голубую футболку из псевдохлопка, подвернула чёрные штаны до своей надувной повязки и подпоясала их ремнём, чтобы не спадали. Вступила в Язины туфли и вытащила свою сумочку из кучки, в которую свалила Язино оранжевое платье, рваные серебристые леггинсы и грязный зелёный свитер. Внутри сумочки я нащупала свой спящий Гизмо. Моя семья наверняка волнуется обо мне. Если бы они знали хоть немного о том, что происходит во Внешнем Круге, они, скореё всего, сошли бы с ума. Я могла бы вернуться в клинику и позвонить домой. В этом случае Бэзил и его мама не пострадают. Неважно, как сильно я обижена, я не хочу, чтобы его посадили в тюрьму из-за меня. Моим родителям потребуется меньше часа, чтобы найти меня, что кажется абсолютно несправедливым, учитывая то, как сложно мне было попасть сюда. Дело не в расстоянии, отделяющем меня от моего дома, а в том, что я узнала, насколько сильно ограничена жизнь, которую Единый Мир создал для таких, как я.

Я взялась за свои костыли и побрела к задней двери. Снаружи, на едком воздухе, я зашла за угол дома, но резко остановилась и прижалась к стене, когда увидела Бэзила, сидящего на мёртвом дереве возле водяного насоса. Моё сердце забилось. Часть меня желала подойти к нему и снова спросить, хотел ли он сказать то, что сказал, но потом я вспомнила его взгляд, ненависть, с которой он смотрел на меня. Он ясно дал понять, что связаться со мной было ошибкой. И самое обидное, в глубине души я не разделяла его мнения.

Я знала, что должна уйти, но я не хотела, чтобы он видел меня, так что я повернулась и пошла в сторону русла реки, которое вело к городу. Всё это зря, думала я, ковыляя мимо полуразрушенных скульптур. Как жаль.

* * *