Голодная пустошь

— Я должна написать рапорт, — ответила она. — Стандартная процедура в случае, если смерть произошла в любых обстоятельствах, кроме как в больнице. Судебная экспертиза будет позже. Кроме того, нужно сделать выводы и принять меры, чтобы подобные нападения больше не повторялись.

— Хмм, — только и ответил он и продолжил крабьими скачками продвигаться к юрте. Круглая палатка была поставлена на деревянный помост на случай плотного снега. Из железной трубы, привинченной на верхушке юрты, валил дым. Тана почуяла запах пищи, в животе заурчало.

— А где сейчас Хизер? — спросила она.

— В одной из палаток. Спит. Пойду разбужу и приведу сюда.

— У нее запой?

— Можно и так сказать.

— И часто с ней это случается?

— Все, что вы хотите узнать о Хизер, спрашивайте у нее. — Бландт ловко запрыгнул на деревянный помост, распахнул дверь. Тана последовала за ним.

— Ваш шеф-повар не поехал со всей компанией в Йеллоунайф? — спросила она.

— Повар-то? — Бландт фыркнул. — Этот человек думает, он их на голову выше. Не пьет. Это главная проблема. Любитель мистики и всякой такой белиберды. Но готовить может, тут я за него ручаюсь. И не подведет, даже если дела пойдут совсем плохи. А это бывает сплошь и рядом — возьмите ребят, засидевшихся в глуши, и прибавьте к ним старый добрый алкоголь. У него отличный хук слева, у этого индейца.

Бландт открыл дверь. Навстречу Тане поднялось теплое облако пара.

— Заходите. — Он положил ее сумку возле двери. — Пойду растолкаю Хизер. Когда поедите и возьмете интервью, приходите ко мне.

В помещении было жарко, на плите невиданных размеров дымились горшки. Положив вещи на деревянный пол у двери, Тана сняла куртку. Ей нужно было принять душ. Но в первую очередь — поесть и промочить горло.

Перед ней стоял человек ростом под метр девяносто и что-то помешивал в горшке. Длинные тонкие черные волосы доходили до середины поварского халата.

— Эй, — позвала Тана.

Он повернулся. Широкое лицо. Рябое, красно-коричневое. Черные глаза. Эти глаза изучали ее. Индеец молчал. Горшок за его спиной шумно пыхтел.

— Констебль, — наконец сказал он, вытирая руки о фартук.

— Тана Ларссон, — представилась она и улыбнулась. Эта улыбка показалась ей жалкой. Вся она казалась себе жалкой.

Он продолжал молча ее разглядывать. Она отметила свежий порез и синяк на челюсти, стертые костяшки пальцев.

— Гарри Бландт сказал, здесь я могу выпить кофе и чего-нибудь съесть, — сказала она.

— Грею лосиное рагу. Кофе в чайнике. Вы, наверно, замерзли. Вас долго не было. Садитесь, я принесу еду.

С облегчением опустившись на стул, она пододвинула его поближе к плите.

— Все, что дадите, будет просто прекрасно.

Он достал с полки миску, вновь принялся помешивать рагу. Пар клубился. Она разглядывала его руки, думая, с кем он мог вступить в драку.

— Вам не хотелось в Йеллоунайф? Со всеми вместе?

Повар поставил перед ней дымящуюся миску и чашку кофе, положил ложку.

— Сахар и сливки на столе. Нет, я такое не люблю. Просто большая попойка. Завязал я с этим делом. — Он помолчал. — Дерьмо какое вся эта история с волками.

— Угу. — Тана села поудобнее, поправила жилет, чтобы не так давил. Положила в рот ложку, на секунду закрыла глаза, наслаждаясь ощущением наполняющего тепла. Потом подняла глаза и сказала: — Срань господня, да это же охренительно!

— Просто лосиное рагу.

— Совсем не похоже на то, что я готовлю.

Он ухмыльнулся, и вид у него стал еще более пугающим.

— Как мне вас называть? — спросила она, проглотив еще ложку.

— Индеец, — ответил он серьезно.

— Ну а имя у вас есть?

— Большой Индеец. Это мое имя.

Тана медленно жевала, не сводя с него глаз.

— По документам?

— Да.

— Что ж, у ваших родителей неплохое чувство юмора.

— Я сменил имя.

— А раньше как вас звали?

— Не хочу говорить об этом имени. Оно принадлежало другому человеку. Прежнему мне. Это, — он ткнул в свою внушительную грудь всеми десятью пальцами, — новый я. Большой Индеец.

— Ну ладно. Буду называть вас Большой, или Индеец — как вам больше нравится?

— Все равно. — Он снова встал у плиты, стал складывать в ведро мусор, обрезки, кости. — Хоть как.

Она посмотрела на мусорное ведро.

— Куда это денете?

— На свалку.

— Она огорожена?

— Нет.

— Значит, дикие животные…

— Да, роются в помойке.

— И волки тоже?

Он внезапно повернулся и посмотрел ей в глаза. Во взгляде ощущалось напряжение. Все пространство юрты как будто сжалось. Ложка замерла между миской и ртом Таны.

— Н-да, — медленно и тихо произнес он. — Волки. Медведи. Койоты. Лисы. Хорьки. Орлы. Все эти благородные создания питаются мусором, который выбрасываем мы. Этих четверых волков и так подкармливали. Прошлым летом, когда мы иногда ели на улице, когда мошкары поменьше было, им чуть не с рук объедки давали. А по ночам животные пробирались к палаткам, хотели еще.

— И вы считаете, это те же волки, что напали на биологов? — Тана и думать забыла про еду.

— У-гу.

— Почему вам так кажется?

— По рассказам Тивака. По описанию подходят. К тому же им случалось кусать людей.

Она опустила ложку.

— Когда?