Голодная пустошь

— Я буду здесь, — заявил Бабах. Она попыталась воспротивиться. — Пока мы не выясним, имеет ли все происходящее отношение к убийствам, ты под угрозой. Лягу на кровати в маленькой комнате.

Она посмотрела ему в глаза. Кивнула. Она так устала. Бабах вывел Макса и Тойона. Вернувшись, увидел, что она сняла бронежилет и распустила волосы. Потом, когда они вместе поднимались по лестнице к ее спальне, их руки соприкасались. Он чувствовал ее запах. Их губы были так близко…

Он коснулся ее лица, и она словно окаменела. Время замерло, нависло над ними, и вместе с ним — ясное, все нарастающее осознание, что их влечет друг к другу опасная, мощная, непреодолимая сила, в которой нет смысла, которая и есть смысл.

Он медленно наклонился к ней, желая поцеловать, но она твердо сжала его запястье, неотрывно глядя в глаза. Сглотнула и хрипло прошептала:

— Не надо. Это плохая идея.

— Да, — сказал он тихо, — очень плохая. Спокойной ночи, детектив.

— Я не детектив.

— Пока нет, — заметил он, — но когда придет твое время, станешь самым крутым детективом.

Воет ветер, снег стелется по улице, словно необъятное белое покрывало. В сумраке теней прячется фигура, ежится от холода, глядя на полицейский участок. Ноги коченеют в снегу.

Свет в окне участка гаснет только в полночь. О’Халлоран выгулял собак копа. Его снегоход припаркован у стены. Он ночует здесь. Они стали командой, и теперь все изменится. Теперь ничего уже никогда не станет прежним, раз девчонка взялась охотиться на убийцу. Ей придется уйти.

Им обоим придется.

Ослепляющая, удушливая ненависть вскипает в груди Зрителя. Из темноты и вихря метели рвется наружу вопль ярости. Его уносит ветер, и среди закрученных снежных вуалей он обретает форму. Это Голод, порождение дикости и одиночества. Он подбирается ближе, чем прежде, он движется в город, с воем мечется по улицам, стучится в окна спящим людям, пролезает в дымоходы, стережет под дверью.

Зритель ждет. Холод все сильнее. Рождается план.

Фигура выплывает из тени и сливается с чудовищами ночи…

ГЛАВА 32

Четверг, восьмое ноября.

Продолжительность дня: 7.31.57

— Мой брак распался, как и брак Эллиота, — сказала Дженни Смитерс, ставя чашки с кофе на низкий столик перед Таной и Бабахом. Сидя на потрепанном диване, Тана внимательно разглядывала хозяйку дома. Дженни сильно сутулилась и была такой худой, будто горе высосало ее изнутри, оставив лишь оболочку когда-то счастливой жены и матери, полной смеха и жизни. Тана заметила на каминной полке ее фотографии — Дженни выглядела совсем иначе до того, как волки разорвали ее дочь.

Они с Бабахом очень рано приехали в крошечный дом Смитерсов, но в окне сразу же зажегся свет. Не прошло и часа, как Дженни пригласила их войти. Ей больно было говорить, и она то и дело нервно почесывалась.

— Это Эллиот стал навязывать мне идеи о том, что Дакоту преследовал маньяк-педофил. Я сходила с ума от горя. Мне так хотелось за что-нибудь зацепиться, попытаться что-нибудь сделать, чтобы все наладилось. Но слушать Эллиота было большой ошибкой. Все эти гадости про Кроу Удава… Вы видите, во что превратилась моя жизнь. Так много боли. Так много… Мне очень стыдно за свой поступок.

Тана наклонилась к ней поближе.

— Как вы думаете, почему Эллиот так настаивал, что это не волки? Кто внушил ему мысль, что Дакоту мог убить человек и оставить на растерзание животным? Почему он не счел это несчастным случаем — она ведь могла выпасть из саней, сильно удариться?

Дженни почесала колено.

— Чувство вины, — не сразу сказала она. — Эллиота мучило чувство вины, желание отомстить, злость, что он не смог защитить свою дочь, что позволил ей выйти из палатки. Видите ли… он сильно пил.

— Вы думаете, в ту ночь он мог быть в отключке, поэтому и не услышал криков? — спросила Тана. Ей нравилось, что Бабах не задает вопросов, просто сидит рядом, не мешая ей делать свое дело.

— До меня доходили слухи, что Эллиот пьет все больше и больше, потом отключается. К тому же он страдал провалами в памяти. Теперь, когда я думаю об этом, мне кажется, что он пытался обвинить кого-то и снять таким образом вину с себя. — Она поежилась. — Я… я обратилась к психотерапевту. Это она предположила, почему Эллиот так себя вел. Сказала, что я и сама пытаюсь делать то же самое — искать виноватых, валить все на Кроу. И что я не должна себя за это ругать. В таком состоянии люди могут вести себя по-разному, нет каких-то общих правил, но все мы проходим стадию отрицания, и способ справиться у каждого свой.

— Когда он начал пить?

Большая рыжая кошка запрыгнула Дженни на колени, и она принялась гладить животное с таким усердием, будто это стало ее главным делом.

— В городе говорили, что Эллиот завел интрижку на стороне, и когда эта связь распалась, запил уже по-черному.

Тана и Бабах быстро переглянулись.

— Интрижку с кем? — спросила Тана.

— Не знаю.

— Тогда откуда вам известно, что он…

Дженни глубоко вздохнула, отвела взгляд.