Голодные игры. И вспыхнет пламя. Сойка-пересмешница

– Чего им еще нужно? – произносит Пит слабым голосом.

От ходьбы у него снова открылась рана.

– Не знаю.

В чем бы ни была причина, я не могу просто стоять и ждать, пока Пит истекает кровью. Я встаю поискать какую-нибудь палку и почти сразу нахожу стрелу, отскочившую от кольчуги Катона. Не успеваю я наклониться, как по арене прокатывается многократно усиленный голос Клавдия Темплсмита:

– Приветствую финалистов Семьдесят четвертых Голодных игр! Сообщаю вам об отмене недавних изменений в правилах. Детальное изучение регламента показало, что победитель может быть только один. Игры продолжаются! И пусть удача всегда будет на вашей стороне!

На миг раздается шум помех и наступает тишина. Не веря своим ушам, я тупо таращусь на Пита. Постепенно до меня доходит: они и не собирались оставлять в живых нас обоих. Распорядители продумали все заранее, они используют нас, чтобы устроить самый драматичный поединок за всю историю Игр. И я, как дура, купилась.

– Если подумать, этого следовало ожидать, – спокойно произносит Пит.

С трудом, морщась от боли, он встает и медленно идет ко мне, доставая из-за пояса нож.

Прежде чем я успеваю задуматься о своих действиях, мой лук заряжен, а стрела нацелена прямо в сердце Пита. Он удивлен, ножа в его руке уже нет, он летит в озеро и с плеском уходит под воду. Я бросаю оружие и, сгорая от стыда, отступаю назад.

– Нет, – говорит Пит, – сделай это.

Он подходит и сует лук мне в руки.

– Я не могу. Не буду.

– Ты должна. Иначе они снова выпустят переродков или еще что-нибудь придумают. Я не хочу умереть, как Катон.

– Тогда ты застрели меня, – говорю я с яростью, отпихивая от себя лук. – Застрели, возвращайся домой и живи с этим!

И, сказав, понимаю, что смерть здесь и сейчас гораздо лучше такой жизни.

– Ты знаешь, что я не смогу, – говорит Пит, отбрасывая оружие. – Что ж, все равно я умру раньше тебя.

Он наклоняется и стаскивает с ноги повязку, уничтожая последнюю преграду для покидающей его крови.

– Нет, не убивай себя! – кричу я, падая на колени и отчаянно пытаясь перевязать рану снова.

– Китнисс, я хочу этого.

– Не оставляй меня здесь одну, – умоляю я, потому что точно знаю: если Пит умрет, я никогда не вернусь домой по-настоящему. Всю оставшуюся жизнь я проведу здесь, на арене, снова и снова мысленно прокручивая эти минуты и думая, как его можно было спасти.

– Послушай, – говорит Пит, поднимая меня на ноги, – мы оба знаем, что им нужен один победитель. Только один из нас. Прошу тебя, стань им. Ради меня.

Он еще продолжает что-то в том же духе – как он меня любит, и чем станет для него жизнь без меня. Я не слушаю: в голове, как птица в клетке, бьются его предыдущие слова.

Им нужен один победитель.

Да, им нужен победитель. Без победителя все их хитроумные планы и все Игры теряют смысл. Капитолий останется в дураках, и виноваты будут распорядители. Возможно, их даже убьют, медленно и мучительно, и казнь покажут на всю страну.

Мы с Питом должны погибнуть оба, или… они должны думать, что мы погибнем…

Непослушными пальцами я нащупываю и отвязываю кожаный мешочек у себя на поясе. Пит хватает меня за запястье.

– Я не позволю тебе.

– Доверься мне, – шепчу я.

Он долго смотрит мне в глаза, потом отпускает мою руку. Я раскрываю мешочек и отсыпаю немного ягод сначала в ладонь Пита, потом себе.

– На счет три?

Пит наклоняется ко мне и целует, очень нежно.

– На счет три, – говорит он.

Мы становимся спиной друг к другу, крепко сцепляем свободные руки.

– Покажи их. Пусть все видят, – просит Пит.

Я раскрываю ладонь; темные ягоды блестят на солнце. Другой ладонью сжимаю руку Пита, как сигнал и как прощание, и начинаю считать:

– Один. – Вдруг я ошибаюсь? – Два. – Вдруг им все равно, если мы умрем оба? – Три!

Обратной дороги нет. Я подношу ладонь ко рту и бросаю последний взгляд на мир. Ягоды едва попадают мне на язык, и тут начинают греметь трубы.

Их рев перекрывает отчаянный голос Клавдия Темплсмита:

– Стойте! Стойте! Леди и джентльмены! Рад представить вам победителей Семьдесят четвертых Голодных игр – Китнисс Эвердин и Пита Мелларка! Да здравствуют трибуты Дистрикта-12!

23

Я выплевываю ягоды и тщательно вытираю язык краем куртки. Пит тащит меня к озеру, мы полощем рты водой, потом падаем друг другу в объятия.

– Ты ничего не успел проглотить? – спрашиваю я.

Он качает головой.

– А ты?

– Если бы проглотила, то была бы уже мертвой, – говорю я.

Пит что-то отвечает, но я ничего не слышу за ревом толпы, внезапно раздавшимся из репродукторов.

Над нами возникает планолет, и оттуда спускают две лестницы. Я не могу отпустить от себя Пита. Обнимаю его рукой, помогаю подняться, и мы оба становимся на первую ступеньку одной из лестниц. Электроток приковывает нас к месту; сейчас я этому рада, потому что не уверена, что Пит сумеет удержаться сам. Голова у меня опущена вниз, и я вижу, что, пока мы сами обездвижены, кровь из голени продолжает свободно вытекать. Как только за нами закрывается люк и ток отключают, Пит падает без сознания.