Голодные игры: Из пепла (СИ)

С Мелларком у Китнисс всё сложилось совсем по-другому. Он заставил её полюбить себя. Сумел обосновать и доказать ей свою любовь, которую сложил из сотни, на первый взгляд, малозначительных "кирпичиков". А потом возвёл из них для Китнисс дом. Их семейный очаг. Он заставил её полюбить себя за то, что он добрый, верный, надёжный. За то, что никогда не предаст. За то, что не задумываясь отдаст за неё свою жизнь. За то, что всегда, несмотря ни на какие невзгоды, будет рядом. За то, что будет пахать, как проклятый, но его семья не будет ни в чём нуждаться. За то, что её он всегда будет любить несоизмеримо больше чем себя.

Чокнутая Джоанна Мэйсон как обычно оказалась права. Чтоб ей провалиться!

В этом и есть весь Пит. И именно поэтому Китнисс выбрала его, а не меня.

Жаль, что я слишком поздно понял, что настоящая любовь – это, когда любят за что-то, а не просто так.

========== 19. До пепла ==========

Кажется, я поняла, как надо лечить моего мужа от последствий охмора. Всё, что требуется – это измотать его в постели так, чтобы у него не осталось ни сил, ни желания кому-нибудь сворачивать шею. В результате моего эксперимента, который длился несколько дней к ряду (спасибо Хэймитчу и Сальной Сэй – присмотрели за детьми), мы с Питом оба вымотались до такого состояния, что последние сутки просто тупо отсыпались.

- Привет! – с улыбкой шепчет мне только что проснувшийся Пит, убирая прядь волос с моего лба.

Смотрю в его небесно-голубые глаза.

Слава Богу! Похоже, Пит окончательно пришёл в себя.

- Привет!

Сладко потягиваюсь.

- По-моему, нам пора возвращаться в реальную жизнь, - смеюсь я. – Сальная Сэй вчера, когда принесла нам ужин, сказала, что дистрикт уже готов взбунтоваться. Народу не нравится привозной капиталийский хлеб. Требует твой. Сэй не знает, что отвечать односельчанам на их вопрос: чем все эти дни занимается их любимый пекарь?

Пит наклоняется и целует меня.

- Не вижу проблемы? Сказала бы правду: пекарь занимается исключительно своей любимой женой.

Хихикаю. Целую мужа в ответ. Пит, как следует отоспавшийся за последние сутки, уже не прочь снова «позаниматься» мною, но тут мы слышим шаги на лестнице. Раздаётся стук. На пороге наша маленькая Прим. Хватает одного взгляда, чтобы понять: дочка чем-то очень расстроена, ещё немного и расплачется.

- Доченька, что случилось?! – ну вот, теперь и на Пите лица нет.

- Мам! Пап! Он сказал, что меня не существует! – выдаёт дочка и бросается к отцу, который уже раскрыл для неё свои объятья.

Пит обнимает шмыгающую дочку, растерянно смотрит на меня. Я глажу Прим по её тёмным кудряшкам. Мы с Питом непонимающе переглядываемся.

- То есть, как не существует? – переспрашиваю я.

Ничего не понимаю! Что за бред?!

Примроуз, ещё немного пошмыгав носом, поудобнее устраивается между нами, прислоняется ко мне.

- У нас в школе появился новый мальчик. Он старше меня на три года, - рассказывает дочка,  - раньше он жил в Капитолии, но его папу перевели на службу сюда. Сегодня на перемене этого мальчика его одноклассники привели к нам в класс. Он хотел познакомиться со мной.

Пит недовольно хмуриться.

- А почему он хотел познакомиться именно с тобой?

Прим пожимает плечиками.

- Я не знаю. Другие мальчишки из его класса сказали, что меня зовут Примроуз Мелларк. И что я дочка Пита и Китнисс Мелларк. Но он им не поверил. Сказал, что этого просто не может быть, потому что вы никогда не были женаты. А ещё потому что мама никогда не любила моего папу.

Расстроенная дочка хлюпает носом.

- Но это же не так, мамочка? - моя маленькая Прим с надеждой заглядывает мне в глаза. – Ты же любишь моего папу?

Я притягиваю дочку к себе, обнимаю, целую в макушку.

- Родная моя, ну конечно я люблю твоего папу. Я его просто обожаю.

В доказательство своих слов целую довольного Пита. Дочка расцветает. Ей нравится смотреть, как мы целуемся.

- Значит, я была права, когда назвала этого мальчишку дураком?!

- «Дурак» - это, конечно, плохое слово, - нравоучительно начинает Пит, и тут же заговорщически добавляет, - но, думаю, иногда его можно использовать.

- Пит Мелларк! – я укоризненно смотрю на мужа. - Вот чему ты учишь ребёнка?

- А что сразу Пит? – как ни в чём не бывало, интересуется улыбающийся муж. – Я вообще бы с этим мальчишкой отдельно поговорил. Нечего мою любимую доченьку обижать!

Примроуз хихикает, беззаботно отмахивается.

- Ой, пап! Уже не надо. Мальчишки с ним разобрались.

- Это как? – мы с Питом снова удивлённо переглядываемся.

- Они его слегка помутузили, чтобы меня не обижал, - довольно улыбается Прим, торопливо добавляя. – Только я их об этом не просила. Они это сами сделали!

Ну и что нам делать с этим ребёнком, у которого уже сейчас личный штат маленьких телохранителей имеется?! То ли ещё будет…

Повалявшись с нами в кровати ещё полчаса, Прим убегает. Подружки зовут её поиграть во дворе.

- Хорошая картина, пап, - напоследок бросает дочка, показывая на рисунок, где я запечатлена, в чём мать родила.

Чувствую, что краснею. Поворачиваюсь к Питу, который пытается принять самое невинное выражение лица.