Голодный город

Хотя, подобно Коббету, Говард не любил задыхающиеся от перенаселенности мегаполисы своей эпохи, он осознавал их преимущества в социальном и культурном планах. Он утверждал, что благодаря «городским кластерам», включающим чуть больший «центральный город» с населением в 58 ооо человек, преимущества городской жизни, например, возможность собрать неплохой симфонический оркестр, не будут утрачены: «Мы должны создавать городские кластеры... Каждый из его жителей, живя в каком-то смысле в небольшом городе, на деле будет обитать в большом и красивейшем городе и пользоваться всеми его преимуществами. Тем не менее все радости сельской жизни на природе — поля, кустарники, леса, а не только вылизанные парки и сады — будут находиться от него в нескольких минутах ходьбы или езды»³³.

Благодаря своей незашоренной практичности «Города-сады будущего» — утопия на все времена, «утопия утопий», напоминающая полный каталог идей этого течения. План говардовского «магнита» — это чистый «новый Иерусалим», а ограниченная численность населения напоминает «Государство» Платона. Призыв к земельной реформе характерен для всех утопистов от Мора до Маркса, как и стирание различий между городом и деревней. Сеть компактных самоуправляемых городов-государств и политическое устройство страны — федерацию демократических общин — Говард позаимствовал у Мора, Оуэна и Морриса. Среди других классических тем утопизма в его книге можно назвать близость к природе (Мор, Фурье, Оуэн), работу как удовольствие (Мор, Фурье, Моррис), совместный труд и общие трапезы (святой Бенедикт, Мор, Фурье, Оуэн, Моррис и т.д.). И этот перечень далеко не полон.

Строительство первого «города-сада» в Летчворте началось в 1903 году по проекту архитекторов Барри Паркера и Рэймонда Анвина, входивших в Движение искусств и ремесел*. Но хотя Летчворт стал архитектурным воплощением концепции Говарда, земельная реформа и масштабные социальные преобразования, лежавшие в ее основе, так и не случились. Несмотря на предварительные договоренности со спонсорами, Летчворт с первых шагов страдал от недостатка средств — привлечь новых инвесторов да и будущих жильцов оказалось непросто. Совет директоров вскоре исключил Говарда из своего состава и отказался от планируемой передачи активов муниципалитету, а жители вместо предполагаемой дружбы и совместного приготовления общих обедов держались каждый сам по себе и ездили работать на близлежащую фабрику по изготовлению корсетов³⁴. Летчворт вовсе не стал реализацией идей Говарда, а лишь подтвердил то, что всегда понимали Мор и Маркс. В создании человеческих сообществ идеальной формулы не существует; бесполезно пытаться построить «хорошую городскую среду», которая заработает, стоит добавить туда людей.

* Основанное Уильямом Моррисом. — Примем, ред.

Паркер и Анвин еще только прорабатывали изысканные детали кирпичных орнаментов для Летчворта, а машинный век уже готовился объявить их проекты в духе Движения искусств и ремесел позавчерашним днем. Подобно тому, как железные дороги освободили города от пут географии, автомобили и аэропланы возвещали начало эпохи модернизма, создавая, казалось бы, безграничные возможности для человеческого расселения. Символом нового видения стал проект Ville Contemporaine, «Современного города», разработанный Ле Корбюзье в 1922 году. Его высоченные небоскребы и ленты многоквартирных домов в окружении просторного парка представляли собой, как и все предыдущие утопии, попытку совместить город и деревню³⁵. Новостью тут было то, что за город и что за деревню имел в виду автор.

Подобно Maison Citrohan, — созданному Ле Корбюзье прототипу «машины для жилья» — его Ville Contemporaine был нацелен на то, чтобы поместить человека внутрь отвлеченного представления о природе. Солнце и воздух, простор и зелень — все это было, по мнению архитектора, необходимо современному человеку для счастья; взаимодействие с «другой» природой — почвой, землей, сельскохозяйственными угодьями — он считал необязательным. Как и «город-сад» Говарда Ville Contemporaine Ле Корбюзье был полон общественных парков и мест отдыха, что стало возможным благодаря высотным зданиям («башням-кристаллам, вздымающимся выше любой вершины на земле»), высвободившим пространство внизу, и вынесению транспортных потоков из жилых массивов³⁶. Хотя Ле Корбюзье, уступая нуждам горожан победнее, и запланировал огородные товарищества во внешней, садовой зоне своего города, в рамках общего архитектурного замысла люди будущего должны были держать в руках скорее теннисные ракетки, чем лопаты. Позднее он несколько изменил свое мнение, и в созданном им в 1935 году плане Ville Radieuse, «Лучезарного города», уже предусматривались

коллективные земледельческие хозяйства («лучезарные фермы»), расположенные между полосами городской застройки. Тем не менее по-настоящему влиятельной оказалась именно его первоначальная концепция — сочетание домов-башен с несъедобной зеленью.