Голодный океан. Рикэм-бо

– Посмотри, парень не в себе.

– У меня нет для тебя другого ведомого, Квайл.

– Послушай, Джон, с меня хватит и одного снукера* (так в британской армии называют молодых кадетов-первогодков) на сегодня. Я хочу снова увидеть свою семью. Короче, мне нужен кто-нибудь поопытней.

– Хорошо, я тебя понял, Квайл. Бери моего ведомого, а с новичком полечу я.

…Игорь взволнованно пытался объяснить командиру, что не хочет быть никому обузой. Тич слушал недолго.

– Послушай, сынок, – сказал он, и мужественные складки на его лице проступили глубже и резче. – Накануне своего первого боевого вылета я страдал животом, и добряк-врач предложил освободить меня от полётов. Но я ответил, что пусть лучше обосрусь в воздухе и мне придётся убирать за собой кабину, чем останусь на земле, и всю оставшуюся жизнь буду чувствовать себя полным дерьмом. – Тич оглянулся, чтобы убедиться, что их никто не слышит, и продолжил: – Это я к тому, что если ты ищешь повод для того, чтобы не лететь, то так и скажи об этом прямо. Обещаю, я не стану тебя принуждать. Я даже постараюсь, чтобы никто об этом не узнал. Думаю, что смогу добыть тебе какую-нибудь канцелярскую должность.

– Нет, нет, я этого не хочу! – поспешно воскликнул молодой лётчик.

Они некоторое время смотрели друг другу в глаза. Тёртый жизнью ветеран словно пытался заглянуть ему в самую душу. Растерявшемуся юнцу удалось то, что подчас не удавалось матёрым бойцам – он смог выдержать пронзительный взгляд ярко-синих глаз Тича.

– Тогда не засирай мне мозги перед боем, сынок! – со зловещей ласковостью в голосе хрипло прорычал ас. – Иди лучше к машине, хорошенько всё проверь, и помолись своим богам, коль останется минутка.

Механик в заляпанном маслом выцветшем комбинезоне пытался успеть отмыть кабину от крови за оставшиеся до вылета минуты. Он сообщил новому лётчику, что баки заправлены керосином под завязку, боекомплект для пушек и пулемётов пополнен. Игорь поблагодарил и покосился на бурые пятна на сиденье и кровавые отпечатки на приборной доске. Оттуда же – с приборной доски – ему улыбалась девушка с фотографии, которую Генри прицепил сегодня утром – на счастье. Это была подруга Чаппела – Джейн. Механик хотел убрать фотографию, но Игорь не позволил.

Из палубных громкоговорителей раздался четкий голос командира авиационной боевой части: «Всем отойти от пропеллеров… Включить двигатели…».

Глава 10

8 июля 1947 года. Неподалёку от побережья Калифорнии

Примерно в полумиле по течению дрейфовало что-то похожее на полузатопленное судно. Паром изменил курс и направился туда. Когда подошли ближе, в воздух взвилась стая морских птиц. В воде плавало нечто огромное и зловонное.

Это была туша взрослого кашалота или кита иной породы. Капитан решил развлечь пассажиров впечатляющим зрелищем и приказал застопорить машину.

Возле борта поглазеть на диковинное зрелище собралась толпа. В голубой прозрачной толще хорошо можно было рассмотреть погибшее животное. Кит выглядел так, словно угодил под винты огромного корабля. Он напоминал огромный огрызок.

Звучали разные версии. Кто-то считал, что это работа китобоев. Просто раненый гарпуном кашалот сумел уйти на большую глубину (кашалоты способны погружаться на глубину более двух километров и оставаться под водой до полутора часов), и промысловикам пришлось обрубить канат. Позже животное издохло и всплыло на поверхность.

Кита могли убить и по ошибке. Метод эхолокации, позволяющий находить субмарины, пока ещё был не слишком надёжен. В результате очень часто глубинное бомбометание применялось военными по крупным морским животным. В прессе также писали, что экипажи некоторых кораблей и самолётов имели приказ в целях тренировки открывать огонь по обнаруженным китам.

…В порту Исмаилов случайно стал свидетелем как какой-то человек договаривается с владельцем небольшой парусно-моторной шхуны отвезти его к месту обнаружения мёртвого кита.

– А, этот тот дохлый горбач, – понимающе кивал хозяин лодки. – Мили три в море. Сто пятьдесят долларов.

Клиент явно сильно спешил. Он подкатил на такси, и вид у него был рассеянный и одновременно решительный, как у человека, все мысли которого устремлены на одну цель. Не удивительно, что хозяин лодки это почувствовал и ломил цену.

– О'кей, – чудак протянул моряку несколько бумажек. Он достал купюры из клеёнчатого кошелька, который висел у него на шее – на длинной тесёмке. Так младшие школьники носят обеденные деньги. Лицо этого человека показалось Игорю знакомым. Он определенно уже где-то видел этот энергичный взгляд, оттопыренные уши. Лоб у него был, пожалуй, более высокий, чем у большинства людей. А нос такой выдающейся формы, что его владелец просто обязан был обладать феноменальным любопытством и совать его повсюду. И голос… Исмаилов мог поклясться, что слышал его раньше.

– Ещё одно, – будто спохватился высоколобый чудак. – По пути никакого мотора, мы пойдём туда под парусом.