Голому – рубаха

– Держи меня, – воскликнул Порнов, засовывая руки под себя и нашаривая штурвал. В отвесно пикирующем корабле на миг воцарилась невесомость и Порнов тщетно пытался найти хоть какую-то точку опоры.

– Да перестань ты так выть! Всю душу вынимаешь… – простонала Мич, пытаясь одновременно удержаться в кресле и подцепить за что-нибудь Порнова.

– При чем здесь я? – удивился Порнов, хватаясь наконец за рога штурвала.

Тут наши друзья разом смолкли; наступившее молчание прервал низкий неистовый вой.

– Штурман! – вскричали они хором.

Это и в самом деле был штурман. Разряд молнии, попавшей в кабину, вновь гальванизировал вервольфа. Острыми, как бритва, когтями он разрезал кожаные ремни, стянувшие узкую грудь, и повис в воздухе, цепляясь за подлокотники своего кресла.

Он вовсю греб лапами, стараясь подплыть к Мич поближе, и угрожающе скалил свою клыкастую морду.

– Скажи: Изю-ю-юмь! – Порнов припомнил оборотню его шутку и изо всех сил поволок штурвал на себя. Он вознамерился убить двух зайцев сразу: вытащить корабль из смертельного пике и расплющить вервольфа о заднюю стенку кабины.

Штурвал послушно вытянулся вперед, однако невесомость не исчезла; катер продолжал стремительно падать. Порнов нервно оглядел экраны; строчки рапорта неисправностей сменили цвет с предупреждающего желтого на угрожающий бордовый. " Отказ ускорителей, отказ главной тяги, – читал Порнов, – отказ шасси…

Вот – отказ электропривода".

– Все, каюк; электроника накрылась, – выкрикнул Порнов, одним толчком загоняя штурвал обратно в пульт. – Прыгать надо!

– Куда, в океан?!

Порнов глянул на дисплей; до ближайшего берега было не меньше десяти морских миль.

– Попробую переключиться на резервный контур, – сказал он, щелкая тумблерами. – Катер русский; кроме электроники, тут еще и гидравлика должна быть.

– Ну-ка, – он вновь взялся за штурвал; на сей раз тот почти не стронулся с места. – Есть! Мич, брось меня теребить; ручку хватай!

Мич соскользнула вниз и почти легла в кресле; уперлась согнутыми в коленях ногами в край пульта; в руках у нее оказалась левая рукоять штурвала; в правую вцепился Порнов.

– И – раз!

Мич, коротко простонав, выпрямила ноги; ось штурвала вытянулась из пульта на пару сантиметров; штурман провалился вниз; окровавленный прут метнулся ему навстречу, но оборотень извернулся и чудом миновал его; оторвался от кресла и, перебирая лапами, уплыл из поля зрения.

– Нох айн маль, – крикнул Порнов, и Мич послушно съехала обратно к пульту.

– И – раз!

Штурман полетел на пол позади кресел; вонзил когти в пластик, сгруппировался и приготовился прыгнуть Порнову на спину.

– И – два!

Очередной рывок утащил зверя вглубь кабины; когти вспороли покрытие, отбрасывая вбок желтые спирали пластмассовой стружки.

– И – три!

Живой мертвец кувыркнулся через голову и впечатался в стену; шея его с отчетливым хрустом переломилась. Голова вывалила длинный, с желобком по середине, розовый язык и отвисла вбок на резиновом шланге шеи; алая заря в зрачках зомби слегка притухла, и он успокоился на коврике у дверей.

Нелегко приходилось, впрочем, не только вервольфу; с каждым рывком штурвал выходил из пульта все меньше и меньше; Мич теряла силы с удивившей ее саму быстротой.

– Все, больше не могу; без ауры – как без рук, ослабла совсем, – оправдывалась она, – ноги не сгибаются…

– Твоим… ногам…надо… – Порнов тянул штурвал в одиночку, отвоевывая миллиметр за миллиметром, -… памятник поставить!

Катер выравнивался; на альтиметре бежали теперь только три крайние правые цифры – сотни, десятки, метры; и их смена все более замедлялась.

– Девятьсот метров, восемьсот, семьсот, – шептала Мич в ухо Порнову. – Порнов, миленький, еще немножко…шестьсот метров до моря осталось!

Порнов пыхтел и тянул штурвал, изредка мотая головой, чтобы стряхнуть каплю пота с носа; руки и плечи от непомерной тяжести стали чужими, непослушными.

– Это же не «этажерка», – скаламбурил он и сам не заметил игры слов, – не «фарман» или «ньюпор» какой-нибудь… Сто тонн металла, поди подними.

Все; считайте, что я утонул!

Он бессильно провалился вниз, в паз между пультом и креслом, и уже там уставился на застывшее прямо перед носом число.

Первые четыре знака – километры до планеты – твердо стояли в нулях; три последних – показывали «300»; постояли и нехотя перещелкнулись на «301».

– До моря рукой подать, – сказала Мич тревожно. – Мне кажется, я слышу плеск волн.

– Не. Волнуйся. Это. Я. Воду. Пью, – обнадежил ее Порнов.

– Я тоже хочу! Я тоже!

– Блин. Скажи: «Воды». Слева. Появится. Трубка.

– Вот оно – счастье, – заметила Мич между глотками. – Теперь бы еще сесть удачно.

– Разве что на воду, – деловито сказал Порнов, напившись.

– Говорю же – каюк машине; ни сманеврировать, ни шасси выпустить.

– Что же, мы так и будем лететь? – недоуменно спросила Мич.

– Ну-у-у… до ближайшей высокой горы, – чересчур уж спокойно ответил Порнов, продолжая сидеть внизу в какой-то выжидающей позе. – Как снаряд летим; ни нырнуть, ни повернуть…

– Кстати, до берега рукой подать, – Мич начала тревожиться из-за бездействия Порнова.

– Знаю, – процедил Порнов. – Сиди спокойно, не крутись…

На тебе!