Голому рубаха

Порнов перестал разглядывать землю и принялся тяжело ковылять от дерева к дереву, прицеливаясь и примериваясь; как обычно бывает, начав искать одно, он незамедлительно набрел на другое; задрав голову и прикидывая расстояние до кроны, он неожиданно для себя поскользнулся, неуклюже взмахнул шлемом и полетел вниз, в незамеченную канаву. Лицо ему залила прохладная вода; еще не разлепив толком глаза, не посмотрев, что сталось с хрупким провиантом, Порнов принялся жадно глотать воду.

Лишь вылакав добрый литр, Порнов стал ощущать на языке легкий сернистый привкус. Остановил его, впрочем, не он — Порнов продолжал бы лежать в ручье и хлебать вводу впрок — а все усиливающийся треск электрических разрядов. Порнов на локтях поднялся из канавы, где он лежал, и заглянул себе под брюхо; на животе, в грязной мешанине пластмассовых лохмотьев, пепла и грязи, загорались и гасли мириады мелких желто-голубых огоньков.

— Что и требовалось доказать, — сказал Порнов. — Вода растворила морскую соль; та перестала разъедать металл проводников, — зато закоротила контакты. Надо срочно промыть скафандр в большом количестве пресной воды... и поживей, пока батарейки не сели.

Ручеек, в котором он лежал, для этого совсем не подходил; шириной с ладонь, он очевидно, был лишь притоком ручья более крупного. Порнов подхватил шлем с разноцветным содержимым и поспешил вниз по его руслу; теперь он ломился, как медведь, свободной рукой прикрывая голову от хлещущих по лицу ветвей кустарников, обильно растущих вокруг галечного русла. Главный ручей, который он так долго и безуспешно искал, оказался вовсе не там, где Порнов предполагал; без компаса и солнца, без надежного азимута наш путешественник, видимо, все же сбился с дороги. Начинаясь в распадке позади вулкана, ручей нес свои воды прочь от него параллельно берегу; и если в истоке он действительно был ручьем, то буквально через полчаса ходьбы превращался в небольшую быструю речушку шириной метра в три; именно ее-то и увидел Порнов с берега. Ручеек же вывел его как раз к распадку; здесь будущая речка была не шире метра. Порнову этого было вполне достаточно; зачерпнув пригоршню воды, он убедился, что и здесь вода чистая; привкус был, но так же незначительный.

— Если не глотать воду ведрами, ей можно пользоваться долго, — отметил Порнов; насколько долго, он, правда, не решил.

Сейчас его больше заботило другое; выбравшись на берег, он немедленно принялся раздеваться. Горячий банный дух опять окатил его с ног до головы; спасаясь от жары, Порнов плюхнулся в ручей; вода была едва ли прохладней тела; однако легкий ветерок, рождаемый ее стремительным бегом, приносил столь желаемую прохладу.

Снятый скафандр Порнов тут же утопил в реке; сорвал пучок травы и принялся безжалостно отдраивать плечи и спину; поврежденные грудь и живот он старался не трогать, полностью предоставив их мягкому напору журчащих струй. Кондиционер перестал холодить почти тут же; электроника ушла в глухую самозащиту, заблокировав все поврежденные цепи.

— Баня русская всегда славилась на флоте, — бормотал Порнов, охаживая мочалкой пластиковое чучело. — Попаришься — как новый будешь!

Сам он тоже не забывал окунаться в речку; после почти двух суток засухи он возился в ручье со своим скафандром, как годовалый малыш в ванне с любимой пластмассовой уточкой.

Отдраив скафандр добела и изрядно замутив воду в ручье, Порнов вылез на берег и разложил скафандр на ветерке для вентиляции.

— Пора заняться шлемом, — заметил Порнов. — Это не боевое снаряжение, а какой-то мулинекс с гоголь-моголем...

После падения у ручья шлем являл собою нечто неприглядное; добрая половина яиц лопнула, вымазав прозрачный пластик; Порнов осторожно переложил на песок уцелевшие дары природы.

— Ума нет и не будет, — горько заметил он, пачкая пальцы в желтках-белках. — Нет, чтоб сразу все испечь; глазунью с луком и помидорами ему, видите ли, подавай!

Гладкий круглый шлем отмыть было значительно проще, чем скафандр; выбросив испачканный яйцом ком травы, Порнов опустил шлем в воду, собираясь сполоснуть его напоследок; когда он, раскачивая, поднял его, в блестящем шаре уже плавала красивая полосатая рыбка.

— Нашла себе аквариум, — невольно усмехнулся Порнов, разглядывая симпатичную пленницу. — На данио-рерио похожа; размером, правда, с вуалехвоста... или с золотую рыбку. Ишь, смотрит...

Рыбка и впрямь подплыла к стенке «аквариума», глазела на Порнова и беззвучно разевала рот.

— И взмолилася рыбка: отпусти меня, старче, в море, — сказал Порнов и приноровился выплеснуть в ручей воду вместе с рыбкой. — Так, кажется, у Пушкина?

— Двоечник ты, Порнов, — печально заметила рыбка. — Уж Пушкина мог бы наизусть знать... Как это:

Отпусти ты, старче, меня в море!
Дорогой за себя дам откуп:
Откуплюсь, чем только пожелаешь!

Шлем выскользнул из рук Порнова и, подняв фонтан брызг, плюхнулся в воду; ноги Порнова подкосились, и он без сил опустился следом; спазм сжал горло.