Голос

Сельсоветская ограда Марье понравилась: большая, с крепким высоким сараем, под которым стояла запряженная в телегу лошадь и ела овес. От калитки до крыльца — тротуар. Слова «тротуар» Марья не знала — для нее это были ровные, красиво лежащие на земле доски, по которым приятно идти. Пока шла по тротуару, успела заглянуть в окна с резными наличниками и ставнями, увидела, что там сидят люди. Дверь в сени распахнута настежь. Иван из сеней оглянулся, предупреждая взглядом, что начинается самое главное. Она кивнула, что, мол, понимает, поправила на себе платок и кофту и вслед за Иваном вошла и остановилась в дверях.

Секретарь сельсовета Октябрина Попова маленьким ключиком, не видным в пальцах, замыкала желтый широкий шкаф и с любопытством поглядывала то на Ивана, то на Марью. Из другой комнаты, прихрамывая, вышел Илья Андреев. Лицо красное, как будто он только что с кем-то крепко поругался, и Марья подумала, что сейчас он выгонит обоих.

— Ну, тетка Марья, если сегодня в колхозе что-нибудь случится, ты будешь виновата! Ты хоть помнишь меня? — спросил Илья, вглядываясь в Марьины черты, как будто сам забыл что-то очень важное, и Марья вот сейчас напомнила ему об этом.

— Тебя-то она знает, Иннокентьевич, — ответил за Марью Иван.

— Ты, Иван, подожди, мы сами с Марьей разберемся! Правда, Марья?

У Марьи отлегло от сердца: хорошо говорит Илья, если бы и дальше так, и она кивнула: помню.

— А ее? — Председатель указал на Октябрину.

— Забыла, — виновато сказала Марья.

Она переступила с ноги на ногу, все еще не решаясь сесть, и не отрываясь, смотрела на секретаря не потому, что хотела вспомнить, где и когда они встречались, просто ей было приятно смотреть на Октябрину: таких красивых баб Марья ни разу в жизни не видела.

— Я была на Татарске, — мечтательно улыбаясь, сказала Октябрина, как будто она была где-то за тысячи километров, в тридевятом царстве, видела то, чего другие не видели, и собиралась побывать там еще раз.

— Неужели забыла? — не выдержал Иван и осуждающе посмотрел на Марью: что ж ты подводишь?

Марья растерянно оглянулась на Илью, как будто извинялась перед ним: такой случай, а она — не помнит.

Все сидели, один Илья, сильно наклонившись вбок — из-за хромой ноги, — стоял недалеко от двери, как будто сделал резкое движение, чтобы уйти, да так и остался, с удивлением разглядывая всех троих.

— Мы к вам за голубикой приезжали! — сказала Октябрина. — Квас пили!

Октябрина рассказала, какая тогда была Марья, и говорила о ней примерно так же, как перед этим Марья подумала об Октябрине. У Марьи разрумянились щеки, заблестели глаза…

Иван тоже прибодрился и сказал Илье, зачем они пришли в сельсовет.

Октябрина из того же шкафа, который только что замкнула, достала белую книгу и ушла обедать, а Илья остался. Кого-нибудь другого он бы попросил прийти после двух часов, но Ивана с Марьей, он считал, надо зарегистрировать сейчас же, в обеденный перерыв.

— Я этого жениха давно знаю! — сказал Илья, что-то старательно записывая в книге. — Выходи за него замуж, не прогадаешь!

Марья, затаив дыхание, смотрела, что делает Илья.

Ставя огромный штамп, Илья не сводил глаз с Ивана, который держался как молодой жених, не знающий, что ему делать, — расписываться с невестой или, пока не поздно, сбежать. Вроде как торопясь — а то, чего доброго, жених передумает, — Илья обмакнул перо, подал ручку Ивану:

— Распишись. Здесь и здесь.

Иван расписался не хуже любого грамотея и долго смотрел на свои подписи и на все, что было написано в книге, — и опять было похоже, будто Иван — молодой жених, прощающийся с холостой жизнью. Откуда было знать Илье, что Иван не жениха из себя корчит, а прощается с десятью тысячами?! Знал бы, разве бы так разговаривал?

Марья потратила много сил, и что-то вроде росписи у нее получилось.

Илья поздравил их, крепко пожав руки, и Марья будто помолодела, а Иван, как показалось Илье, на глазах состарился лет на пять.

— Куда теперь? — спросила Марья, когда они вышли из сельсовета.

— В магазин, — ответил Иван, с трудом возвращаясь в свое обычное состояние: пока трижды расписывался, пережил немало, им не понять. Разве найдется во всем районе, да что в районе — в области! — хоть один человек, который подарит колхозу такие деньги? О-о-о, как хотелось рассказать об этом Илье, но надо сдержаться — Иванов час не настал!

«Сегодня бы надо заехать к Михаилу Александровичу», — думал Иван, устраивая в ходке ящик с водкой. Пока выпивали, Иванов конь стоял бы у ворот главного бухгалтера. Бабагаевские бы увидели и начали думать: у Ивана с главным бухгалтером — дружба!