Голос Бога

Утром он распечатал рапорт в десяти экземплярах и отправил руководству Космической корпорации и своему непосредственному начальству. Как и предупреждал голос, реакция последовала незамедлительно. К обеду за Александром уже прислали машину. Сперва его засыпала вопросами специальная комиссия, потом с глазу на глаз он повторил всё, что знал, руководству, а под вечер его отвезли в специальное учреждение, где в наглухо закрытом кабинете под прицелами видеокамер человек в штатском подробно расспросил его ещё раз, акцентируя внимание на мельчайших подробностях. После чего человек в штатском попросил его ожидать и вышел. Ожидая вердикт, Александр промаялся полчаса в пустом кабинете, когда штатский, наконец, вернулся. Александра попросили немедленно проехать в лабораторию. Там у него тщательнейшим образом взяли все анализы, и с ним ещё раз обстоятельно побеседовал спокойный седовласый старичок профессор, по манере речи больше всего похожий на психиатра.

– Я не сумасшедший, – твёрдым голосом заверил его Александр. – И я не вру.

– Я верю вам. Верю, – успокаивающе заключил профессор и, переглянувшись со штатским, вышел из кабинета. Штатский последовал за ним.

Сотни разноцветных проводков тянулись от электродов на голове Александра, сплетённых в громоздкую конструкцию, тонкая линия записи прыгала по экрану, старательно выписывая пики и впадины, пока ассистент в белом халате в который раз задавал Александру всё те же вопросы. Снова и снова Александр терпеливо описывал первое появление голоса, свои ощущения, чудесное спасение, рассказ об инопланетном разуме и ночные разговоры.

За стеклом, глядя на выведенные мониторы, отображавшие всё в режиме реального времени, штатский вполголоса вёл беседу с профессором.

– Итак, что вы полагаете?

– Нет оснований для паники. Вероятно, просто некий неизученный нами синдром.

– Так вы полностью исключаете версию существования инопланетного разума?

– Уважаемый, я ведь учёный. Моё дело основывать свои выводы на фактах. А в данном случае мы опираемся на показания анализов. Взгляните на эту энцефалограмму. За сорок лет в профессии я не видал таких кривых.

– Прошу вас, профессор, выражайтесь понятнее.

– Налицо неестественно повышенная активность головного мозга. Ненормальное возбуждение, преобладающее над торможением. Импульсы, которые выбиваются за рамки адекватного состояния мозга.

– Что же он, сошёл с ума?

– Я бы не был столь категоричен. Ясно одно: по возвращении на Землю, а возможно, ещё и на орбите, у него возникла неестественная активность головного мозга, спровоцировавшая слуховые галлюцинации.

– Так вы отрицаете возможность того, что он действительно слышал реальные голоса?

– Отчего же. Не отрицаю. Напротив, уверен в этом. Как и в том, что эти голоса он сам и создал. Наш мозг порой творит и не такие чудеса, а воспалённое сознание тем паче.

– Когда будет завершено полное обследование?

– Мне бы хотелось понаблюдать за ним на протяжении полугода.

– Так долго?

– Случай действительно уникальный. Данный синдром науке не известен и подлежит детальному изучению.

– По-вашему, что могло послужить причиной?

– Кто знает. Возможно, влияние космической радиации. Или возбуждение от самого факта полёта на орбиту. Выход в открытый космос. Мозг человека – очень тонкий орган, почти не изученный. Осознание того, что космонавт – песчинка, висящая на тонкой ниточке в пустоте всей вселенной, не всем дано переварить.

– Итак, а видения?

– Галлюцинации.

– Значит, галлюцинации?

– Позвольте и мне спросить. У вас есть подтверждение его слов от остальных участников экспедиции? Экипажей прошлых лет? Астронавтов других стран?

– Нет. Мы опросили почти семьдесят человек, побывавших на международной космической станции за последние пятнадцать лет. Никто из них не слышал о голосе.

– Что ж, вы сами ответили на свой вопрос.

– Был, правда, его предшественник, Константинопольский Дмитрий.

– Ах, батя! Наслышан, наслышан! Не человек – легенда!

– Шесть экспедиций на международную космическую станцию.

– Вы знаете, что с ним случилось?

– Знаю.

– Я слышал, он живёт затворником после того, как его списали.

– Списали?

– По медицинским показаниям. Не прошёл комиссию. Всё-таки шесть полётов, девять выходов в открытый космос не проходят даром для организма. Ресурс человека небескончен.

– Напротив. Ваши сведения неверны. Комиссии он прошёл. Он ушёл сам.

– Сам?

– Об этом не говорят. Засекреченная информация. Подал в отставку.

– Что же тут секретного? Устал человек, имеет право отдохнуть. Может выступать с лекциями, помогать растить молодое поколение.

– Нет, здесь дело намного деликатнее. Нельзя допускать огласки.

– Так вам известно, где он сейчас?

– Мы не отслеживаем всех космонавтов. Это не входит в наши задачи.

– Бросьте. Вы хоть и в штатском, но меня не обманете. По долгу службы вы должны знать всё и про всех.

– Да уж, профессор. Вас не обманешь.

– Так вы знаете?

– Знаю.

– И?

– Подался в обитель.

– Обитель?

– Мужской монастырь. Где то на Среднем Урале.