Голос демона

— Я боялась, что ты мне не признаешься. — Голос Маргарет превратился в шепот, такой же холодный, как ночной воздух. Когда она подняла голову, на щеках ее блестели слезы.

— Ты знала?

— Я не была уверена, — покачала головой Маргарет. — Все эти слухи насчет Финлея, твои секреты… да и многое еще за эти годы… Думаю, что я догадывалась, но не хотела себе признаться. Должно быть… должно быть, поэтому я так хотела остаться в монастыре Святой Хилари.

— Матушка! — воскликнул Роберт, одновременно шокированный и опечаленный.

— После того как здесь побывали гильдийцы, все изменилось. Я наблюдала за Деверином и Оуэном они явно знали, что происходит. И они не были смущены. Я гадала, как подобные люди могут быть тебе преданы, если ты замешан в чем-то ужасном.

— Но так оно и есть.

— А теперь беглецы… Роберт, какое отношение в колдовству имеет королева?

— Напрямую никакого. Но только колдовство помогло ей оставаться на свободе так долго. — Роберт пересек комнату и встал рядом с матерью. Он осторожно стер слезы с ее лица. — Мне очень жаль, матушка.

Маргарет пристально смотрела на него темными глазами, в которых лунный свет рождал сапфировые отблески. Роберт знал, что она впервые думает о нем и о колдовстве как о едином целом. Так раньше на него уже смотрели другие. Предсказать реакцию невозможно… А ведь он лгал ей так много лет! Сумеет ли она его простить?

— Давно ли? — Казалось, слова вырываются у нее помимо воли. — Давно ли ты стал колдуном?

— С рождения, — мягко ответил Роберт. — Я узнал об этом вскоре после того, как мне исполнилось девять. Я понимаю, как тебе тяжело, матушка…

— Ох, Роберт… — Маргарет поставила кубок и снова отвернулась к окну. — Конечно, мне тяжело. Мой собственный сын…

— Оба твои сына.

Эти слова заставили Маргарет задрожать.

— Оба! Оба мои сына осквернены злом, какого я и представить себе не могу! Не хочешь ли ты сказать, что церковь ошибается, а ты прав?

Роберт взял ее за руки и повернул к себе, стараясь заставить поверить себе пламенностью своего убеждения.

— В колдовстве нет скверны, матушка, и никогда не было. Это просто оружие, которое злые и жестокие могут употребить себе на пользу. Однако оно может быть использовано и во благо. Я именно так всегда и поступал. Ты верила в меня так долго, умоляю тебя, не отворачивайся от меня теперь. Пожалуйста, поверь мне! В колдовстве нет скверны.

— Нет скверны? Откуда ты можешь знать? Ты не можешь судить оно внутри тебя. — Ее глаза с сомнением впились в его лицо. — Но… я ведь никогда не считала тебя греховным до того, как узнала… Я никогда не замечала, чтобы ты действовал дурно. Так как можешь ты быть отмечен скверной? — Маргарет покачала головой, не в силах ответить на собственный вопрос. — И неужели тебе так трудно было сказать мне правду?

— Я боялся, что ты меня возненавидишь. Я не хотел причинять тебе боль.

— Ох, Роберт! Ты мой сын. Как могу я тебя возненавидеть? — На лице Маргарет появилась нежная улыбка, которую Роберт так любил. — Жизнь нам всем причиняет боль. Тебе нет нужды быть единственным сильным из нас всех.

Роберт вздохнул и прижал ее к себе, одновременно наложив Печать. Волосы Маргарет пахли розами; Роберту этот запах напомнил сад, в котором он играл ребенком.

— Финлей не вернется домой, да?

— Сейчас ему никак нельзя. Будет чудом, если Гильдия не устроит охоты на колдунов. Ты же знаешь, каков их священный долг.

Медленно кивнув, Маргарет коснулась щеки Роберта.

— Мои сыновья, оба колдуны. Как такое может быть? Прости меня, Роберт, но ты должен понять… Мне, чтобы привыкнуть к этой мысли, нужно время и много молитв.

Роберт поцеловал руку матери:

— Я знаю. А теперь тебе нужно отдохнуть. Завтра будет трудный день.

— А ты? Ты сейчас ляжешь спать?

— Нет, я посторожу здесь, подремлю у огня. Маргарет улыбнулась ему и открыла дверь.

— Знаешь, ты не сможешь никому рассказать, матушка…

— Кому я могла бы рассказать?

— Своему исповеднику.

Маргарет лукаво улыбнулась:

— Понятно. Что ж… Доброй ночи, Роберт.

— Доброй ночи, матушка.

Дверь бесшумно закрылась за Маргарет. Роберт придвинул к огню два кресла, в одно уселся, на другое положил ноги и собрался задремать, хоть сидеть ему было неудобно и холодно.

Одна женщина, уверенная в возможности невозможного. Другая невозможное осуществляющая. Третья, способная на все, что только придет ей в голову. И все под одной крышей.

Что за кошмар!

Часовых этой ночью что-то тревожило. Каждый шорох, каждое шевеление вызывали подозрение. Мика слышал, как они перешептываются, проходя по стене под его окнами. Может быть, они что-то подозревают? Или Деверин предупредил их насчет патрулей, мимо замка уже проскакало не менее трех… Теперь лишь вопрос времени, когда один из них потребует допуска в Данлорн.

Мика отошел от окна и уселся на постели, прислонившись спиной к стене. Уснуть он не мог. Сегодня отец заговорил с ним по необходимости, но все-таки заговорил. И еще старик впервые встретился с Робертом.

Да только все равно ничего не изменилось. Ничто в мире не заставит отца принять его обратно в свою семью; если бы не Дженн, даже того, что произошло, не случилось бы.