Голос дороги

Он оставил на столе несколько монет и, не задерживаясь более, покинул таверну и тоже вышел во двор. Роджера не было видно, и у Грэма уже мелькнула мысль, что расстроившийся побратим уехал один в неизвестном направлении. Но Роджер нашелся в конюшне, где срывал злость на подвернувшемся под руку мальчишке, помощнике конюха. Роджер счел, что его коню уделили недостаточно внимания, и устроил несчастному подростку страшную взбучку. Пожалуй, он дошел бы до рукоприкладства, если бы не Грэм, который появился вовремя и избавил мальчишку от грозящих побоев. Роджер остыл так же быстро, как и завелся, и только выразил свою радость по поводу того, что они наконец покидают этот "гнилой городишко".

5

Несмотря на все ухищрения, избежать встречи с гостями княгини не удалось.

Обратно ехали не спеша, хотя Роджер то и дело норовил пустить свою лошадь в галоп; и когда молодые люди приблизились к ограде парка, уже начинали сгущаться сумерки. Грэм надеялся, что в столь позднее время дамы уже отправились восвояси.

В парке Роджер перестал сдерживать коня и тут же унесся вперед. Грэм же продолжал ехать медленно. В парке было гораздо приятнее, чем в сырых и холодных стенах старого дома.

Тропинка петляла, и, повернув в очередной раз, Грэм увидел впереди три темных силуэта всадников. Один из них был Роджер — он не успел уехать далеко. Два других силуэта, кажется, были женские. Грэм с досадой подумал, что, вероятно, это и есть гостьи княгини, собравшиеся ехать домой. Он хотел было развернуться и добраться до дома другим путем, но его уже заметили. Одна из женщин помахала рукой, а Роджер развернул коня так, чтобы видеть одновременно и собеседниц, и Грэма. Грэм тяжко вздохнул, досадуя на себя, что никак не может пренебречь элементарной вежливостью, развернуться и уехать. Очень неохотно он приблизился к всадникам.

Одной из всадниц оказалась Гата, она и махала брату рукой. Ее спутница была довольно высокая, статная девушка лет двадцати трех в темно-лиловой амазонке. Она очень прямо держалась в седле, от нее ощутимо веяло аристократизмом, а за спиной словно выстроились ряды давно усопших благородных предков. Вместе с тем во всем ее облике не было никакого высокомерия. Голову ее покрывал легкий шарф, из-под него ниспадали каштановые блестящие, очень длинные локоны. Ее лицо, приятное и оживленное, понравилось Грэму, несмотря на мелкие и не очень правильные черты. Самой заметной частью ее бледного и маленького личика были глаза, темно-зеленые и удивительно лучистые, и эти глаза сейчас были направлены на Грэма.

Грэм не любил, когда его так беззастенчиво рассматривают. Он почтительно поклонился и собрался молча проехать мимо, но Гата остановила его.

— Куда ты торопишься, Грэм? Подожди минутку. Камилла, это мой брат, Грэм, — повернулась она к зеленоглазой. — Помнишь его?

— Конечно, помню, — мелодичным нежным голосом ответила Камилла, не сводя с Грэма своих дивных глаз. — И очень рада, что мы снова встретились.

Она улыбнулась и протянула Грэму руку, затянутую в атлас перчаток. Тому не оставалось ничего, кроме как поцеловать кончики пальцев и сказать:

— Очень приятно видеть вас, сударыня.

По тону его голоса едва ли можно было сказать, что ему впрямь приятно. Больше всего на свете ему хотелось оказаться подальше отсюда; только недавно он избавился от Марьяны с ее влюбленным взглядом, и вот на него почти с таким же выражением смотрит другая девушка, которая, если верить Гате, когда-то давно была влюблена в него.

Камилла рассмеялась.

— Зачем же так официально? Зовите меня Камиллой… как раньше.

Вот как, подумал Грэм, оказывается, мы с ней успели дойти до такой фамильярности? Безымянный, и почему же я ничего не помню?.. Куда я смотрел?

Было видно, что Камилла не прочь поболтать, но Грэму не очень хотелось заводить светские беседы, пусть даже с такой очаровательной девушкой. Все его мысли были направлены на то, чтобы поскорее сбежать, и он сказал:

— Прошу простить меня, дамы, но мы с другом проделали сегодня долгий путь и несколько устали.

— О, как жаль! — воскликнула Камилла, заметно огорчившись. — Я так надеялась побеседовать с вами! Но, конечно, если вы устали, не смею вас задерживать. Надеюсь на днях увидеть вас у меня в доме. Тогда мы сможем поговорить без помех.

Однако! подумал Грэм.

— Боюсь, — сказал он довольно сухо, — что не смогу принять ваше приглашение, хотя и благодарен. Я намерен уехать, возможно, уже завтра или послезавтра.

Теперь огорчилась не только Камилла, но и Гата.

— Так быстро! — сказала она расстроено. — Я думала, ты задержишься хотя бы на неделю…

— Извини, Гата, но едва ли это возможно.

— Да, конечно… Ну что ж, Грэм, вы с Роджером езжайте. Я скоро вернусь, только провожу немного Камиллу. Кстати, если будете искать вашу подругу, посмотрите в детской. Когда мы уезжали, она была там, с Катриной и Морганом.

Услышав имя «Морган», Грэм вздрогнул, но тут же сообразил, что так, вероятно, зовут маленького сынишку Нинели. Больше некому было носить это громкое имя в старом, почти опустевшем доме.