Голос и Актер

В случае этого (здесь вы должны выслушать критические замечания) следует глубоко разобраться в причине подобного недостатка. Ведь из-за отсутствия веры в свои силы вы идете на откровенную эмоциональную фальшь.

Иными словами, если вы играете роль со значительной эмоциональной нагрузкой, требующей от вас выражения злости, властности и т. п., и вы начинаете кричать, то зрители вас не будут слушать. Вы должны обнаружить силу вне самого себя, правильную вокальную энергию. Последняя вместе с энергией текста это как раз то, что ждет от вас зритель.

И последнее: вам нужно подготовить как можно лучше свой голос, добиться в этом всевозможного мастерства. Он должен быть приспособлен к любому тексту. Отбросьте в сторону всякую ерунду! Вам необходимо отделаться от ненужного напряжения и от прочего, что, как вам кажется, поможет увлечь зрителя. Я уверена, что основным комплексом актера является опасение, что он недостаточно понят, что он скучен. Пытаясь доказать обратное, он прокладывает все усилия и в результате теряет индивидуальность. Это происходит слишком часто, но убедить себя в пагубности этого достаточно трудно. Вы обязаны поверить, что имеете право быть самим собой.

ПРИМЕЧАНИЕ ПЕРЕВОДЧИКА

В оригинале ниже следующая глава представляет собой набор стихотворений английских поэтов, рекомендуемых для тренинга. В переводе она опущена. Аналогичных результатов при использовании стихотворного тренинга на русском языке можно достичь, используя поэзию А. С. Пушкина. В Приложении приводятся стихотворения Пушкина, рекомендуемые переводчиком для этих целей.

ПРИЛОЖЕНИЕ

Стихотворный тренинг

«Нет сомнения, что он (Пушкин» создал наш поэтический, наш литературный язык и что нашим потомкам остается только идти по пути, проложенному его гением. Из вышесказанных нами слов вы уже могли убедиться, что мы не в состоянии разделять мнения тех, конечно, добросовестных, людей, которые утверждают, что настоящего русского литературного языка вовсе не существует, что нам его даст один простой народ вместе с другими спасительными учреждениями. Мы, напротив, находим в языке , созданном Пушкиным, все условия живучести: русское творчество и русская восприимчивость стройно слились в этом великолепном языке, и Пушкин сам был великолепный русский художник.

Именно: русский! Самая сущность, все свойства его поэзии совпадают со свойствами, сущностью нашего народа. Не говоря уже о мужественной прелести, силе и ясности его языка, эта прямодушная правда, отсутствие лжи, простота, эта откровенность и честность ощущений — все это хорошие черты хороших русских людей поражают в творениях Пушкина не одних нас, его «соотечественников, но и тех из иноземцев, которым он стал доступен» [1].

А.С. ПУШКИН

ЖЕЛАНИЕ

Медлительно влекутся дни мои,

И каждый миг в унылом сердце множит

Все горести несчастливой любви

И все мечты безумия тревожит.

Но я молчу; не слышен ропот мой;

Я слезы лью, мне слезы утешенье;

Моя душа, плененная тоской,

В них горькое находит наслажденье.

О жизни час! лети, не жаль тебя,

Исчезни в тьме, пустое привиденье;

Мне дорого любви моей мученье —

Пускай умру, но пусть умру любя!

ПРОБУЖДЕНИЕ

Мечты, мечты,

Где ваша сладость?

 Где ты, где ты,

Ночная радость?

Исчезнул он,

Веселый сон,

И одинокий

Во тьме глубокой

Я пробужден.

Кругом постели

Немая ночь.

Вмиг охладели,

Вмиг улетели

Толпою прочь

Любви мечтанья.

Еще полна

Душа желанья

И ловит она

Воспоминанья.

Любовь, любовь,

Внемли моленья:

Пошли мне вновь

Свои виденья,

И поутру,

Вновь упоенный,

Пускай умру

Непробужденный.

* * *

Как сладостно!, но, боги, как опасно

Тебе внимать, твой видеть милый взор!.

Забуду ли улыбку, взор прекрасный

И огненный волшебный разговор!

Волшебница, зачем тебя я видел —

Узнав тебя, блаженство я познал —

И счастие мое возненавидел.

РУСАЛКА

Над озером, в глухих дубровах,

Спасался некогда монах,

Всегда в занятиях суровых,

В посте, молитве и трудах.

Уже лопаткою смиренной

Себе могилу старец рыл —

И лишь о смерти вожделенной

Святых угодников молил.

Однажды летом у порогу

Поникшей хижины своей

Анахорет молился богу.

Дубравы делались черней;

Туман над озером дымился,

И красный месяц в облаках

Тихонько по небу катился.

На воды стал глядеть монах.

Глядит, невольно страха полный;

Не может сам себя понять...

И видит: закипели волны

И присмирели вдруг опять..

И вдруг... легка, как тень ночная,

Бела, как ранний снег холмов,

Выходит женщина нагая

И молча села у брегов.

Глядит на старого монаха

 И чешет влажные власы.

Святой монах дрожит от страха

И смотрит на ее красы.

Она манит его рукою,

 Кивает быстро головой…

И вдруг — падучею звездою —

Под сонной скрылася волной.

Всю ночь не спал старик угрюмый

И не молился целый день —

Перед собой с невольной думой

Все видел чудный девы тень.

Дубравы вновь оделись тьмою;

Пошла по облакам луна,

И снова дева над водою

Сидит, прелестна и бледна.

Глядит, кивает головою,

Целует издали шутя,

Играет, плещется волною,

Хохочет, плачет, как дитя,

Зовет монаха, нежно стонет...

«Монах, монах! Ко мне, ко мне!..»

И вдруг в волнах прозрачных тонет;

 И все в глубокой тишине.

На третий день отшельник страстный