Голос из хора: Стихи, поэмы

Хотя я и в отставке, из жизни в отставку не уйдешь.
Я слово «отставка» не люблю.
Отставной козы барабанщик.
И тут она ему отставку дала.
А отставь-ка ты пирог от края стола.
Я порядок люблю. Еще распорядок люблю. Ритм люблю еще.
Встаю ровно в пять. Завтракаю регулярно в шесть.
Иногда кушаю холодное, но лучше горячее съесть.
На кухне у меня все в идеальном порядке.
В образцовом порядке у меня все на кухне.
В порядке полном у на кухне меня все.
Цветов много. Цветы люблю. Чтобы цвело.
Пересаживаю, прищипываю, удобряю.
Лимоны выращиваю. Также ананасы. И помидоры.
Их всех консервирую.
Встал. Побегал. Поел. Пошел усы стричь.
Не себе, а клубнике.
Усов не ношу. Усатых не уважаю. Бородатых недолюбливаю.
Волосатых видеть не могу. Патлатых
                                 ненавижу. По мне лысые, и те лучше.
К обеду усы подстриг.
Сварил обед. Съел. Ну, лег как всегда.
Читал газеты. Я все газеты выписываю. Все до единой.
И «Ленинские искры».
Прочитал. Встал. Удобрял яблоню.
У меня «штрейфель». Еще «антоновка» есть. И «шафран» имеется.
Опять-таки на свежем воздухе тружусь.

Ужинал: котлетой, паштетом, сыром «Янтарь»,

хлебом карельским, салатом витаминным, яичницей, кефиром.

Старый «Огонек» показали. Как культура вперед идет!

Семимильными шагами!
Лампочки мигают! Хор поет!
Девушки танцуют, как в кабаре у этих.
Но видно — наши девушки!
Высокие все. Сплошь блондинки. До единой в трико.
И так, знаете ли, ножками... Тренированные такие. Засмотрелся.
Стал спать ложиться. Луна за окном спелая. Огромная.
А космонавты-то, а?! И не туда еще полетим!
Луну задернул. Говорят, действует на психику.
Сначала циновкой. Потом тюлевой. Потом портьерной.
У меня карниз в три ряда.
Делал, между прочим, сам.
Сам, между прочим, делал.
Между сам делал прочим.
И такое приснилось... как из телепередачи: не-пойми-что.
Однако помню хорошо. Склероза у меня нет. И не будет.
Потому как я человек деятельный. Жизнью живо интересуюсь.
Сначала их было двое. Стояли они в помещении.
То ли коридор. То ли вестибюль. То ли холл.
Холл, вероятно.
В комбинезончиках таких.
И говорят.

Первый

...были ли вправе посылать в прошлое биоробота?

Второй

Из всех БИО с программой самосовершенствования
Ф. был самый удачный. Почти человек. Гуманоид.

Первый

И все-таки следовало послать туда человека.

Второй

Случай, знаете ли, такой...
И век, сами понимаете, сякой...
А вдруг по его возвращении
Нас ждали бы те же огорчения?
Я не хочу разочаровывать вас в породе людской.
Бывают и исключения.

Первый

Биороботы нам подобны, не так ли?

Второй

Не отличить.

Первый

Может, в этом подобии кроется охота
Проиграть человеческое что-то:
Страсти, беды, пороки, пути,
Привычки...

Второй

В том-то и суть, что не разум в чести:
Че-ло-ве-чес-ко-е...

Первый

А послушай этого транзитного скитальца из тьмы —
Он человек, а роботы — мы;
Мы — гомункулусы из колб, а он заплутавшая душа,
И суд наш неправ и не стоит ломаного гроша...

Я кефира попить встал.

Ложусь, глаза закрываю, а там у них конференц-зал.
Все волнуются. Освещение на закордонный манер.
Суперсовременный, так сказать, интерьер.
Тот, что посередке стоит, очевидно, подсудимый.
Тот, что посередке сидит, вероятно, судья.

Доктор Ф.

...я — человек и вам меня судить.

Председатель

А судьи кто?

Доктор Ф.

Ну, это вам виднее.

Председатель

Цитирую я пьесу тех времен.
Ее герой был чересчур умен.
Вернее...

Голос с места

Андроид явно преступил закон,
И должен быть наказан нами он.
Могла ль искусственная тварь посметь
Вмешаться в жизнь или вмешаться в смерть
Существ, ее превыше?..

Председатель

Вам слово, подсудимый. Покороче.

Доктор Ф.

Я не хочу Сегодня опорочить,
Но и оно прекрасно на ура
От моего Чудовища-Вчера...
И если бы не научил вас я,
Подлец и негодяй, мои друзья, —
Сограждане, простите... — не сумели б
Вы создавать биосозданья, людям
Подобные... Но чище, чем они...
И совершенней... справедливы будем...
И справедливей... и — сама решимость...

Председатель

Достаточно. Все это, как известно,
Здесь обсуждать не время и не место.
Мы просто памяти лишим вас, доктор.
И все.

Доктор Ф.

Нет!..

Он вскрикнул так, что разбудил меня

Не в пять ноль-ноль, почти в четыре двадцать.
Ну, я и побежал — куда деваться? —
Трусцой.