Голос крови

Про такой говорят — чарующий. Чуть хрипловатый, с легким акцентом и восхитительными певучими нотками. Я обернулся и застыл в немом изумлении . Сказать, что обладательница голоса была красива, значит сильно преуменьшить мое впечатление. Она выглядела так, что модные журналы могли бы записываться в очередь с просьбой поместить ее фото на обложке. Зеленые глаза, чувственные губы, удивительно правильные черты лица. Короткое черное платье обрисовывало соблазнительную фигуру. На девушке не было ни единого украшения: творения любого ювелира показались бы жалкой бижутерией в сравнении с ее красотой.

Наверное, со стороны я выглядел глуповато. У меня перехватило дыхание, и я лишь молча смотрел на незнакомку, не в силах вымолвить ни слова.

— Нравится? — еще раз спросила она.

— То, что на сцене,— не очень, а вот от тебя в полном восторге,— пробормотал я, понимая, что мои слова даже отдаленно не напоминают галантный комплимент. Почему-то у меня было ощущение, что я вернулся в школьные годы и стою перед строгой учительницей. Все красивые слова разом улетучились, а язык точно присох к небу, хотя я всегда гордился своим умением поддержать беседу с незнакомыми девушками.

— Может, пойдем, поговорим? — предложила она.— Куда-нибудь, где потише.

Я поднялся, чувствуя себя кроликом, загипнотизированным взглядом удава. На лице Михаила, обычно маловыразительном, крупными буквами было написано: «Давай, парень, не упусти свою удачу».

Мы вышли на крыльцо клуба. Летняя ночь была теплой и душной, но я чувствовал странный озноб, как будто окунулся в холодную воду и стою на сильном ветру.

— Меня зовут Карина,— сказала девушка все с тем же трудноуловимым акцентом.

— Дмитрий,— представился я.— Ты не из России? Выговор у тебя какой-то странный.

— Многие это замечают,— улыбнулась она.— Я родилась в Нижнем Новгороде, но долгое время была за границей. Уже успела пожить в Англии, Норвегии, Франции и даже в Японии. Вот такая лягушка-путешественница. Какая разница, где жить? Do you understand, my dear, it's not important what's language I'm speaking, but what I want from you. Je pense que tu est ties sucrel Jeg vil prоve deg hvordan du er. J eg vil drikke deg til bunnsr.

— Чего-чего? — не понял я.

— Не важно, это лишь небольшая демонстрация моих знаний иностранных языков.

На вид я бы предположил, что Карине лет двадцать семь, не больше. Интересно, когда же она успела исколесить половину земного шара?

— Везет тебе,— сказал я.— На мир посмотрела, столько стран объездила. А меня самолеты пугают, боюсь их как огня, потому ни разу еще за границу не выезжал.

— Один психоаналитик говорил мне, что все наши тайные страхи — лишь бледная тень одного, самого главного ужаса, и по-настоящему нас пугает только собственная смерть. Если захочешь, я избавлю тебя от страха. У меня это очень хорошо получается.

Понимаешь мой дорогой, важно не то, на каком языке я говорю, а та что я хочу от тебя (англ.). Мне кажется, что ты очень сладкий (франц.). Я попробую тебя на вкус. Выпью до дна (норе.).

Карина улыбнулась. Красноватый отблеск от вывески ночного клуба падал на ее лицо. В этом призрачном свете она выглядела загадочной и совершенной. Я заметил тонкий шрам на ее шее. Белесая ниточка извивалась на нежной коже. Шрам словно перечеркивал изящную шейку, напоминая о бренности жизни. Он нисколько не портил красоту девушки, скорее придавал ей завершенность, как последний штрих на картине гениального художника.

— Хочешь, я покажу тебе изнанку ночной жизни? — спросила Карина.

— Даже если ты предложишь пройтись босиком среди гремучих змей, я вряд ли откажусь.

Карина взяла меня за руку и повела за собой. Ее ладошка оказалась на удивление холодной. Тепёрь я чувствовал себя не школьником, а послушным теленком, которого ведут на бойню. Как показала жизнь, мое ощущение было не так уж далеко от истины.

Мы миновали холл клуба и вышли на танцпол. Вспышки стробоскопов превращали танцующих в единую многоголовую гидру, изгибающую конечности в такт музыке. Чудовище поглотило нас пропустило через свою утробу и исторгло перед сценой. На ней извивалась девушка с обнаженной грудью и змейкой-татуировкой на левом бедре. Бритый толстяк лет сорока в аляповатой гавайской рубашке достал из кармана купюру и призывно помахал портретом американского президента. Стриптизерша подплыла к лысому и опустилась на колени. Сцена возвышалась над танцполом, и груди девушки оказались перед лицом толстяка, темные соски едва не касались его носа. Сосискообразные пальцы с зажатой купюрой нырнули в трусики танцовщицы и по-хозяйски там прогулялись. Толстяк облизал губы, казалось, еще чуть-чуть, и слюна закапает из его рта.

Карина толкнула неприметную дверь рядом со сценой и потянула меня за руку.

— Туда можно? — Мне пришлось закричать, чтобы перекрыть грохот музыки.

— В этом клубе я могу пойти, куда захочу.