Голос крови

Даже если вы когда-либо хотели пить, есть и спать одновременно, вы все равно не поймете, что испытывает голодный вампир. Его разум начинает гаснуть, застилаясь красной пеленой. Он слышит стук чужого сердца, и со временем ему начинает казаться, что оно бьется в его груди. И в момент, когда он осознает, что это не так, со скрежетом распахиваются ворота сознания, и он ощущает непреодолимое всеобъемлющее желание это сердце забрать. Вырвать из чужого тела и вложить в свое, чтобы хоть на несколько ударов, почувствовать теплый ток крови в венах и услышать стук в груди. Хоть на мгновение. И любую чужую жизнь за это мгновение...

Я очнулся. Вернулся. Она говорила, и ее голос вывел меня из ступора. Я слушал про ее защиту, про соседского пса, сгрызшего розы ее сестры, про мальчика из параллельного класса, который нравился ей в школе, про новые измерительные приборы, которые генерал отказался закупать перед полетом...

Я вернулся. У меня было такое чувство, словно я медленно умираю, сгораю изнутри. Было больно. Но жажда немного отпустила.

Она не спала ночью. Боялась.

Утром я не смог полностью разогнуть руку в суставе. Очевидно, сухожилие первым подверглось сосушке. Я знал, что необратимым этот процесс станет только дней через семь, а то и больше. Беспокоило меня лишь то, что я могу потерять контроль над собой.

Дина все-таки уснула к вечеру. Отключилась.

Пока она спала, я проверил баллоны. Один из них четко показывал двадцать четыре часа. Второй был без дозатора. Его я оставил на потом.

Дина проснулась без крика. Спокойно. И посмотрела на меня без страха. Это было странно.

Она подошла ко мне и села рядом.

— Если будет заканчиваться воздух... Если я увижу, что уже никак... Короче, ты сделаешь меня такой, как ты?

Если бы я мог в этот момент пить, я бы, наверное, захлебнулся.

— Ты понимаешь, что говоришь?

— Понимаю. Тебе нужна кровь, чтобы выжить. А если здесь не будет воздуха, я умру. Ты сможешь получить кровь, а я — жизнь.

— Знаешь, если бы все было так просто, я бы сейчас спросил тебя о том, как же твоя неприязнь и непонимание. И о том, как ты сможешь жить без света и воздуха. И о том, как ты сможешь пить кровь того, кто уже мертв,— она вздрогнула, а я продолжил: — Но я не буду этого спрашивать. Когда вампир кусает человека, он пробивает дырку между артерией и пищеводом. В момент, когда твое сердце остановится и в жилах не останется ни капли крови, пойдет процесс преобразования клеток. Он займет минут пятнадцать. А потом ты должна будешь укусить меня и забрать свою кровь назад, чтобы дать вирусу энергию для окончания преобразования. Твой организм впитает кровь за три часа. К тому моменту ты сможешь видеть в темноте и не дышать. Но после этого нейроны твоего мозга начнут перестраиваться. Тогда тебе понадобится первая кровь. Если ты ее не получишь, то твой мозг умрет. И ты станешь не вампиром, а упырем. Существом без мыслей, только с одним рефлексом, базирующимся на жажде крови. К счастью, я этого уже не увижу. Если после того, как ты заберешь обратно свою кровь, я не смогу насытиться, то произойдет реакция быстрого отторжения вируса, и я превращусь в высохшую мумию...

Возможно, я перестарался. Она была бледной, почти как я. И молчала достаточно долго.

— Тогда просто убей меня. Хоть ты выживешь.

Я взял ее за подбородок и повернул лицом к себе:

— Не надо жертв. И лучше молчи. Воздуха осталось не так много.

Я старался говорить как можно грубее. Хотел оттолкнуть се.

Но она не ушла. Она молча просидела возле меня весь день. И мне казалось, что за этот день я узнал о ней гораздо больше, чем за месяц. Она так молчала...

Боль костром разгоралась в груди, но я терпел. Дина не уходила. Она ждала. Только я не мог сделать то, что она хотела.

Закончился баллон. Я поставил последний. Дина молча наблюдала за мной. До того момента, с которого можно было ожидать помощь, оставалось всего двадцать четыре часа.

— Вэйнар...

— Что?

— Неужели ты не понял, почему я не общалась с тобой? — Я молчал.— Не понял, почему я тебя боюсь?

Глупая, я уже давно все понял. Только ты еще ничего не поняла. И слава Богу.

— Вэйнар, я тебя...

— Тс...— я прижал палец к ее губам.— Не надо.

Она придвинулась ближе, положила голову мне на плечо.

— Надо. Я...

— Я все знаю. Ты боишься не меня. Ты боишься себя. Себя и всего того, что чувствуешь. Ты убивала это в себе и поэтому не хотела быть рядом. Я понял это с первых дней.— Пожалуйста, пусть она не догадается. Пусть ничего не поймет.

Она обвила руками мою шею. Ее губы были такими теплыми.

В ту ночь мы были вместе. Как день и ночь, как лед и огонь. И я в ту ночь больше, чем когда-либо, был человеком.

Я знал, чего она хотела. Она ждала, что я потеряю контроль. Но я не мог. Она думала, что я тоже умираю. Хорошо, что она не знала правды. Все было решено еще в первый день. Один выход. Только один.