Голос крови

…Младенцы принимаются верещать. Господи Иисусе! Младенцы!.. С одной стороны в трех-четырех футах – смуглолицые мальчик и девочка лет шести-семи:::::: Не могу разглядеть:::::: досмерти перепуганные, протягивают ему руки ладонями вверх… послушно! МЫ ПОКАЗЫВАЕМ РУКИ!.. Младенцы плачут! Почти прямо перед ним мамашка с вопящим младенцем на руках… Мамашка? В наркопритоне? Погляди-ка – сидит, ребенок на коленях, но и так виден ее раздутый живот… не умещающийся в тесных джинсах, в которые она неизвестно как умудрилась влезть… седые волосы завиты в какую-то молодежную причесочку… мощные челюсти, глубокие морщины… воинственно:

– Что вы хотите сделать с моим сыном? Эй, а ну слушайте, он ничего не сделал! Он ни дня не был в тюрьме, а вы…

шесть секунд

– …заявляетесь сюда…

Она укоризненно качает головой…

Господи Иисусе, это не наркохата, это детский сад, вот проклятье! Комната маленькая, хибара, грязная… без света… окна забиты… на полу – две тарелки с остатками еды, кем-то брошенной… девочка лет десяти сидит на корточках тоже над тарелкой… Боже, едят на полу… мебели почти нет… только диванчик у дальней стены, на котором съежился пухлый мальчик с большими глазами… старый деревянный стол в глубине комнаты и где-то наверху телевизор, мерцающий, будто от радиации… Черт! Нестор слышит низкий голос, произносящий: «Ебаные копы… тарань козлов… твое право…

восемь секунд

…чувак… Или он тебя хлопнет… или ты его, козла…»

а дальше визг шин и громкий удар… звон битого стекла о мостовую… «Получай, свиньи…» но все фразы почему-то негромким голосом… Нестор поворачивает голову в ту сторону комнаты… голубое туберкулезное свечение экрана, два паренька одиннадцати-двенадцати лет, а может быть, тринадцати-четырнадцати… Нестор подается к ним…

– ПОЛИЦИЯ МАЙАМИ! ПОКАЗЫВАЕМ РУКИ!..

Осади, тупица! Эти черные ребята даже не испугались… голубые отсветы экрана придают их юным лицам самый болезненный вид, какой только можно представить… Опять негромкий голос, будто кто-то разговаривает в отдалении…

«Вот вам, свиньи…

одиннадцать секунд

…жопы легавые! Умоетесь, суки, мало не покажется!» Нестор бросает взгляд на экран… там появилось название: «Ворюги на колесах. Овертаун»… «Ворюги на колесах. Овертаун»?.. слыхал про «Ворюг на колесах», видеоигру… но какого рожна? Ты в Овертауне!.. Вот, бля, мир, в котором и Овертаун имеет героев – смелых, лихих ездоков, котрым насрать на вас, копов, и на всю вашу так называемую власть! Иди на хер, патрульный! В жопу, офицер! И эти двое ребятишек – они уже готовы! К ним врывается кубинский коп с жетоном на шее в невозможно темных очках и с кобурой на поясе и вопит: «Полиция Майами, руки на свет!» И что им же им делать – сжаться? пасть ниц? молить о пощаде? Жди. Они тут же вернутся к своим «Ворюгам в Овертауне». Есть люди, понимающие, что такое Овертаун… место, где у пацанов есть кураж… и они прямо посылают сраных захватчиков на хер. Кто делал эту игру, прекрасно понимал такие вещи. Эти люди прямо с экрана говорят за нас, что у нас есть кураж, ебаные испанские козлы! «Ворюги на колесах в Овертауне»!

четырнадцать секунд

Еще одна мамашка! Сидит на полу, держит перепуганную девчушку… та ожесточенно сосет палец, хотя с виду уже слишком большая для такого занятия… Эта мамаша – совсем не толстуха. Широкая в кости – плечистая и бокастая… седые волосы зачесаны назад… но она ненавидит армию оккупантов… Что это за дом?.. Приходилось ли кому шмонать наркохату, в которой одни женщины и ребятишки? И орущие младенцы… и негодующие пацанята, которые настолько презирают тебя и твою власть, что тебе в лицо тычут «Овертаунских ворюг» «Копы-валите-на-хер»… глаза и глаза и глаза, а вон там – снова то белое лицо… молодая женщина… испуганная…

восемнадцать секунд

Сзади в дверях загремели голоса:

– ПОЛИЦИЯ МАЙАМИ! РУКИ НА СВЕТ!

Подкрепление в лице сержанта Эрнандеса входит в хибару… видимо, передал того мелкого метиса Нуньесу…

Сержант кричит:

– Nestor, ¿tienes el grueso? ¿Localizaste al grueso? (Нашел здоровяка?)

– ¡No! – отвечает Нестор. – ¡Mira a detrás de la casa, Sargento! (Смотрите в глубине дома, сержант!)

– А ну, по-английски, негодяи!

Это большая мамаша. Она стоит во весь рост и не спускает с рук истошно орущего младенца. Сложением она напоминает пузатую вазу с горловиной-раструбом, здоровая баба. С нее хватит. Она больше не намерена терпеть у себя оккупационную армию.

– Не смейте в моем доме верещать, как макаки!

– Так это твой дом? – рычит сержант.

– Да, это мой дом, и этих…

– Фамилия?

– …и этих людей тоже.

Она машет рукой, как бы собирая всех, кто сидит в комнате.

– Это социальный…

тридцать секунд

– Фамилия? – повторяет сержант.

Он сверлит ей переносицу самым мощным Полицейским взглядом, на какой только способен.

Но толстуху не с ходу обуздаешь.

– А тебе-то что за дело?

– Такое, что ты, жирная, и твой длинный язык арестованы! Все в этой комнате арестованы! Вы здесь торгуете наркотой!