Голос крови

В ношеных зелёных штанах и выцветшей оранжевой рубашке он вполне мог сойти за местного жителя. Странный наряд, в котором Максим пришёл на вокзал в Канди сразу после того, как узнал о гибели монаха Джерри. Такой же странной выглядела старая кожаная сумка с медными пряжками и множеством оттопыренных кармашков – в ней когда-то Джерри хранил зашифрованные письма Шустова-старшего.

– Entren, – Артуро демонстративно пропустил Аню.

Входная дверь была до нелепого помпезной. Двухстворчатая, с ажурной резьбой на фрамуге и высокая, на всю высоту скромного фасада. Здесь везде стояли такие двери. Их будто выломали из старинного особняка и по необъяснимой прихоти вмонтировали в одноэтажные коробки Буэнос-Айреса, из-за чего те смотрелись ещё более убогими.

Дима вслед за Максимом шагнул за низенький порог, едва отделявший бетонную плиту тротуара от бетонного пола прихожей. Впереди открылся короткий коридор. Два дверных проёма выводили из него в две противоположные части квартиры, в каждой из которых располагалось по две смежные комнаты, а в конце коридора виднелась тёмная кухонька.

– О квартире я узнал уже после смерти Гаспара, – сказал Артуро, свернув в гостиную – первую комнату направо. Сегодня он вёл себя особенно вежливо. Правда, всю вежливость обращал в основном к Ане. Они подолгу говорили о чём-то своём, не удосуживаясь посвятить в свои разговоры Диму с Максимом.

В гостиной стояли продавленный посередине и лишённый подушек диван, взгромождённые одна на другую книжные полки и подставка, на которой, судя по следам на полировке, когда-то возвышался телевизор. Артуро не лукавил, красть тут нечего.

– Дядя не любил говорить о работе. Знаю, они тут с вашим отцом готовили экспедицию. Но вот что они рассчитывали найти?..

– Это вопрос? – Максим посмотрел на Аню.

– Скорее восклицание, – с сомнением рассудила она.

– Там, – Артуро указал на дверь, за которой пряталась смежная комната, – дядин кабинет. Чувствуйте себя свободно. Только, боюсь, всё важное отсюда давно вынесли.

– Кто? – удивился Максим.

– Паук, – тихо, но с ощутимой ненавистью произнёс Артуро. – Так его прозвали те, кто хоть раз попадался в сплетённую им сеть. – Теперь в голосе Артуро звучало больше трепета, чем ненависти.

– Кто это? – Максим выглянул на улицу через двойное зарешеченное окно, будто опасался увидеть там Паука.

– Человек Скоробогатова. Видите ли, Скоробогатову в Перу принадлежит несколько компаний. Не знаю, чем они занимаются. Так вот Паук следит, чтобы их интересы соблюдались любой ценой.

– И что этот Паук? – небрежно спросил Максим.

– Появился тут на следующий день после меня, – признался Артуро. – Со своими подручными. И они забрали дядины записи, какие-то карты, а главное, его компьютер. У меня даже не было времени за ним поработать.

Максим кивнул. Прошёл через гостиную. Толкнул незапертую дверь смежной комнаты и оказался в кабинете Дельгадо. Дима поторопился вслед за ним. Аня осталась с Артуро; они вновь любезничали на испанском, то и дело перемежая слова смехом.

– Нам ещё Пауков не хватало, – пробормотал Дима, осматриваясь в комнате. – Думаешь, он мог как-то узнать о нашем прилёте?

– Если бы знал, давно бы приехал поздороваться, – тихо ответил Максим. – У Скоробогатова все как один вежливые. Ещё не заметил?

– Что правда, то правда.

Шустов-старший хорошо выдрессировал их в последние полгода. Заходить вот так запросто в незнакомое помещение и выискивать в нём зацепки стало обычным делом.

– Сергей Владимирович наверняка оставил здесь что-то для тебя.

– Точнее, для мамы.

– Думаешь, Паук этого не нашёл?

– Он тут провёл один день. А Сальников и за семь лет не докопался до тайника в Ауровиле.

Прежде чем Дима успел что-либо ответить, в кабинет заглянула Аня. Сказала, что Артуро ненадолго отлучился – захотел встретиться с соседкой, приходившей сюда убираться. Едва Аня договорила последние слова, Максим и Дима, словно по команде, рванули вперёд. В комнате их заинтересовало многое. Следовало осмотреть письменный стол, лежавшие в углу чемоданы, книжный шкаф, но в первую очередь их внимание привлекла висевшая возле окна маска. Они уже видели две подобные маски, и всякий раз те помогали решить очередную загадку Шустова-старшего.

Здесь, как и в Клушино, как и в Ауровиле, висело рогатое изображение синего божества с тремя глазами и выпиравшей пастью. Ямараджа. Великий судья Яма, который с незапамятных времён правил миром мёртвых и самовластно определял будущие перерождения людей.

Максим первый добрался до маски. Бережно снял её с крючка. Осмотрел и крючок, и место, которое маска прикрывала. Углублений не обнаружил. Гладкая оштукатуренная стена. Максим на всякий случай ковырнул штукатурку ногтем. Ничего не добился. Затем занялся самим Ямараджей.

И вновь ничего примечательного. Деревянная маска, выполненная ещё более небрежно, чем её ауровильский близнец. Не покрашена. Просто покрыта лаком. Языки пламени вокруг бычьей морды едва намечены и больше похожи на гриву. Ручки-скиталы нет и в помине. Глазницы не прорезаны. В глазах такой смерти точно не увидишь жизнь Шустова.