Голос Лема

— Ты уже проиграл, — лишил капитана иллюзий Саннэ.

Ларсен, Второй и Марвайк сидели, спеленатые поясами кресел. Саннэ крепко стоял на ногах, а Бланко занял кресло командира, откуда был не только лучший обзор экранов, но и доступ к панели управления.

На боковом экране поползли буковки: в них превращались импульсы, передаваемые Омутом.

«„Порыв-два Ареслуна“ к „Луне Главной“. Иду полным ходом к „Альбатросу“ сектор 64 стоп реактор на перегреве иду дальше стоп я в шести миллипарсеках от точки пеленга SOS конец».

— Чего ты хочешь? — обратился Ларсен к Бланко. — Славы? Убьешь нас… — Остальные слова задавила тяжесть ускорения.

«Где-то двенадцать G», — подумал Первый. Но из-под смеженных век он хорошо видел, что Саннэ, Янссен и Бланко не испытывают из-за этого неудобств. Они чувствовали себя нормально, как и Омут, который все время писал: текст появлялся на экране с едва миллисекундным запаздыванием. Валлаверди и Марвайк молчали, что могло свидетельствовать о потере сознания.

И Ларсен понял.

Среди командоров и старших офицеров давно ходил слух о работах над андроидами — так называемыми нестроевиками, — которые якобы должны были обслуживать пассажирские корабли в Системе. Хотя говорили лишь о проектах, хватало и технических подробностей, словно речь шла о контролируемых утечках. Порой что-то просачивалось и в медиа. Скажем, Ларсен слышал об окруженном секретностью случае в лаборатории COSNAV где-то в средних Штатах: обезумевший техник убил нескольких ученых, взятых в заложники, и не оставалось другого выхода, как уничтожить дом, где случился этот кошмар.

Некоторые порталы настаивали, что это был не техник, а взбунтовавшийся автомат-нестроевик. Было много разных сплетен. Ларсен тоже об этом думал. Возможно ли, что именно ему они и попались… Отчего бы нет? «Трансгалактик» подписал контракт на тестовый полет поспешно, согласившись на его довольно высокие требования оплаты. Теперь, спустя время, это казалось подозрительным. Но командор сразу успокоился, вспомнив, что нестроевикам монтируют якобы специальные ингибиторы — системы регрессивного отключения, амортизирующие потенциальную агрессию. Он был в безопасности, вернее, надеялся, что и эти экземпляры, похоже тестируемые сейчас в космическом пространстве, снабжены ими.

Ларсен порылся в памяти, но не нашел и следа указаний на то, что за последние десять с лишним дней имел дело не с людьми, а с ангелами, как их шутя называли. Они даже потели и кровоточили… Наверняка внутренняя поверхность их кожи спроектирована как губка, насыщенная в лаборатории искусственной кровью. Совершенная иллюзия, ибо он много раз видел их грудные клетки, поднимающиеся в ритме ненужного, как оказалось, дыхания. Если бы он знал… Если бы хотя бы подозревал, что подобное случится, мог бы добавить в еду немного апоморфина. Люди бы заболели, андроиды — нет, а он был бы уверен. Но он и понятия не имел…

Что подтолкнуло их к теракту? Почему именно «Порыв» должен спасать «Альбатрос» с риском перегрева реактора, вероятных ожогов и повреждения корабля? Этого Ларсен не мог себе представить.

«„Альбатрос-четыре“ всем. Лежу на дрейфе эллипс Т341 сектор 65 стоп разгерметизация корпуса увеличивается стоп кормовые переборки не выдерживают стоп аварийная тяга реактора 0,3 G стоп реактор выходит из-под контроля стоп главная изоляционная переборка повреждена во многих местах стоп заражение на борту третьего уровня стоп пытаюсь цементировать стоп перевожу экипаж на нос конец», — прочитали они с экрана сообщение, записанное Омутом.

Координаторы отозвались почти сразу.

«„Луна Главная“ к „Альбатросу-четыре Ареслуна“. Идут к вам „Порыв“ сектор 64 „Титан“ из сектора 67 „Баллистический-восемь“ из сектора 44 „Кобольд семь ноль два“ из сектора 94 стоп цементируйте утечку защиты в скафандрах со щитами при повышенном давлении стоп дайте текущий аварийный дрейф стоп».

— Мммы нне должны… Идут другие, — прохрипел Ларсен.

— Повторяешься, — рявкнул Бланко.

В его глазах, когда он впервые с начала этого… бунта… взглянул на капитана, не было жизни. Теперь Ларсен это заметил. Глаза Бланко были матовыми, словно их никогда не увлажняли слезы и не раздражало яркое солнце. В них не было… никакой истории. Или они были такими всегда, а он, командир, просто не замечал этого? Или раньше они просто не смотрели друг другу в глаза?

— Нам понадобится каждый. В нашем мире, — сказал наконец Бланко.

«О чем он, черт возьми, говорит?» — только и сумел подумать Ларсен. Краем глаза заметил, что головы Валлаверди и Марвайка бессильно свешиваются на левое плечо. «Может, это распознавательный знак человечества, — по-глупому задумался Ларсен. — То, что головы всегда свешиваются влево?» Одновременно в его нейронах шел и другой мыслительный процесс.

— На «Альбатросе» тоже есть такие, как вы? — спросил он. — Нестроевики? Это их вы хотите спасти?

Слова с трудом срывались с губ Ларсена, но на учениях он был лучшим за год. Это обязывало. Когда ленты с записью произошедшего на «Порыве» попадут в руки коллег, ему нужно держать фасон и при 12 G.

— И что значит «в вашем мире»?