Голос мертвых

— Еще бы, — ухмыльнулся Гогошу. — Такие, как вы, ходят в горы только в хорошую погоду. А погода, кстати, прекрасная. Правда, для меня слишком жаркая. В общем, проблем у нас возникнуть не должно. У нас есть большая банка венгерских консервированных сосисок, буханка черного хлеба, бутылка дешевой сливовицы и несколько банок пива. Уверяю вас, что ночь, проведенная под звездным небом возле ярко горящего костра под сенью высокого утеса, где от сосен исходит неповторимый запах смолы, пойдет вам троим только на пользу и доставит несравнимое удовольствие. Ваши легкие получат райское наслаждение. — Все это было высказано вполне доброжелательно и звучало весьма заманчиво.

— Посмотрим, посмотрим... — ответил ему Вульп. — А пока мы заплатим вам половину обещанной суммы.

Остальное вы получите тогда, когда мы наконец увидим те развалины, о которых вы говорили.

Он вытащил пачку лей и отсчитал купюры. Такую сумму Гогошу за целый месяц не зарабатывал, однако для американца эти, деньги были весьма незначительны. В довершение всего Вульп насыпал в сложенные ладони охотника кучу медных монет, которые американцы вообще считали не иначе как железками. Гогошу тщательно все пересчитал и спрятал, стараясь сохранять невозмутимый вид, однако это удавалось ему с большим трудом. В конце концов он все же расплылся в широкой довольной улыбке и облизал губы.

— Этого вполне хватит на выпивку, — произнес он и тут же торопливо добавил:

— Хотя и ненадолго. Ну, вы меня, конечно, понимаете?

— О да, конечно, я вас понимаю, — улыбнулся Вульп, откидываясь на сиденье.

Сзади послышались возбужденные голоса Армстронга и Лаверны, которые старались перекричать лязг и рокот мотора. Впереди сидела пожилая женщина, державшая на коленях корзинку, в которой кудахтали куры. Через проход от нее двое молодых крестьян — оба нескладные и неуклюжие — обсуждали возможные причины мора, напавшего на домашнюю птицу, и о чем-то спорили, тыкая пальцами в потемневший от времени номер “Сельскохозяйственной жизни Румынии”. В задней части автобуса сидела еще какая-то семья, все члены которой были щеголевато и нарядно одеты, но выглядели при этом несколько смешно и нелепо — новые модные костюмы и платья им явно не шли. Вероятно, они ехали на свадьбу или на какое-то другое семейное торжество.

Американцам — спутникам Вульпа — все это казалось странным и забавным, но у самого Джорджа — то есть у Георга — было такое ощущение, что он... возвратился домой. Да, он снова был дома. И все же он чувствовал себя озадаченным, сбитым с толку, и его не покидало какое-то горькое ощущение.

Эти чувства охватили его, едва лишь он сошел с трапа самолета две недели тому назад, хотя ему казалось, что с того дня, когда врач отвез его в Америку, все эмоции в нем умерли. Точнее, ему хотелось избавиться от горьких мыслей, преследовавших его с того момента, когда он остался сиротой. В первые годы своего пребывания в Америке он возненавидел Румынию и при каждом упоминании о ней и о своем происхождении впадал в глубочайшую депрессию. Возможно, это послужило одной из причин его теперешнего приезда — он хотел навсегда избавиться от тяги к этому месту, стряхнуть с него завесу тайны, чтобы наконец суметь сказать: “Здесь не было ничего важного для них... здесь не осталось ничего важного для меня... я навсегда уехал отсюда!"

Иными словами, он не сомневался в том, что эта страна и эти места заставят его вновь испытать горечь и повергнут в депрессию, но уже в последний раз. А потом он навсегда освободится от всего этого, оно уйдет и больше никогда не вернется, забудется навеки. Ему казалось что, когда он сойдет с трапа самолета и оглядится вокруг, он найдет в себе силы пожать плечами и сказать себе: “Кому все это нужно?"

Однако он ошибался...

Боль быстро прошла, а на смену ей пришло иное ощущение, как будто Румыния, его родная страна, мгновенно захватила его в свои сети и заявила ему:

"Ты всегда был частью меня. В тебе течет древняя кровь твоих предков. Здесь твои корни. Ты принадлежишь этой земле, а она принадлежит тебе”.

Особенно остро он почувствовал это здесь, возле самых гор, на пыльных дорогах и проселках, среди долин и лесов, неподалеку от высокогорных троп, горных перевалов и утесов, от заповедных и всегда пустынных скал, достающих до самого неба. О эти темные леса, заброшенные и удаленные от всей земли! Они будто всегда были с ним, у него в крови. Казалось, он даже слышал, как они шумят, подобно морскому приливу, и зовут его. Во всяком случае, он определенно слышал чей-то зов...

— Объясните-ка мне еще раз, — обратился к нему Гогошу, толкая его локтем в бок.

Вульп вздрогнул и вернулся к действительности, вновь осознав, что находится в автобусе, о чем он совершенно забыл, когда мысли и воспоминания унесли его далеко отсюда.

— Что? О чем рассказать?

— Зачем вы здесь? Что вам все-таки нужно? Будь я проклят, если понимаю, что это у вас за фантазии относительно вампиров, и почему они вас так интересуют?