Голос моей души

Андре запрокинул голову и зажмурился, стиснув зубы. Я подошла и положила руки ему на плечи. Произошло нечто крайне серьезное, это понятно, но вот что именно?

– Андре! – Я легонько его тряхнула. Он открыл глаза. – Давай мы с тобой сядем, и ты расскажешь мне, в чем дело. Хорошо?

Не дожидаясь согласия, я подтолкнула его к стулу, одновременно потянувшись к стоявшему на столе колокольчику. Служанка быстро откликнулась на зов.

– Летта, пожалуйста, принеси господину Деллу бренди, – распорядилась я.

И лишь после того, как это распоряжение было выполнено и Андре, в два глотка расправившись с крепким напитком, все-таки сел на стул, мы продолжили разговор.

– Рассказывай. – Мой голос звучал мягко, но одновременно настойчиво. Я взяла Андре за руку и заглянула в глаза. – Что произошло?

Он сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, беря себя в руки, и встретил мой взгляд. Выражение его лица было непривычно мрачным, а вокруг глаз пролегли тонкие морщинки.

– Я получил новости из Риннолии, – начал Андре.

Я кивнула. Почему-то ничего другого не ожидала. Откуда еще могут прийти настолько плохие новости, как не с нашей родины?

– И что же?

– Антония Сафэйра…

– Дочь герцога, твоя бывшая подопечная?

– Да. Ее насильно увезли из фамильного замка и заточили в монастырь.

Я опустила взгляд и поджала губы. Для женщин из высшего общества это совсем нередкая мера наказания, близкая по своей сути к заточению в тюрьме. Правда, это не то же самое, что висеть в подвале на цепях. Но, как ни крути, лишение свободы. Нелегкое испытание, тем более для девочки четырнадцати лет – или сколько ей сейчас?

– За что? То есть… как это объясняют?

Андре так скривил губы, что я пожалела о заданном вопросе.

– Угадай, – процедил он. – Мое тлетворное влияние. Перенесенное насилие не могло не сказаться на хрупкой психике юной девушки.

Теперь и я выругалась сквозь зубы, столь же нецензурно. И откуда только такие слова в памяти всплывают?

– Девушка отправлена в монастырь для ее же блага. – Андре сжал руки в кулаки, заставляя себя говорить более-менее спокойно. – Святые стены должны уберечь ее рассудок от помутнения, а тело – от разврата.

– Вот ведь гады, – скривилась я. – Впрочем, это большая политика, а там средства не выбирают. Выходит, мы были не правы?

Я рискнула выпустить руку Андре и сделала несколько шагов по комнате, размышляя.

– Мы думали – во всяком случае, я думала, – что, кто бы ни стоял за твоим арестом, этому человеку мешал именно ты. Кто-то хотел подобраться поближе к герцогству. То ли сам нынешний опекун, то ли кто-то, кому этот опекун открывал доступ, не знаю… – Я нетерпеливо пожала плечами. – К кормушке в виде казны герцогства, к каким-нибудь документам, да мало ли! Тебя устранили, власть перешла к новому опекуну – и они добились своего. Теперь оказывается, что все совсем не так. Ты для них – только начало. Девочка очень сильно кому-то мешала.

– Или помешала теперь, что-то разведав об их махинациях, – пробормотал Андре. – Она для этого достаточно умна, хоть и молода. В том-то и дело, что молода, – со вздохом поправился он. – И именно поэтому могла оказаться недостаточно осторожной и наломать дров.

– Возможно, – нехотя признала я, – но мне кажется более вероятным, что все планировалось заранее. Обрати внимание, они ведь даже в тюрьму тебя упекли под таким предлогом, который мог впоследствии помочь избавиться и от Антонии. Думаю, это часть изначального плана. Долгоиграющего и хорошо продуманного.

– Пусть мне только попадутся эти планировщики, – зло протянул Андре.

Пока я предпочла на эти слова не реагировать. Зато в голову пришла другая мысль, показавшаяся в данный момент весьма актуальной.

– Кстати, – задумчиво проговорила я, – скажи-ка, а как обстоят дела у младшего брата Филиппа Риннолийского? Ведь, если не ошибаюсь, Антония – вторая наследница престола? В случае смерти короля трон переходит к этому самому брату?

– Ты умеешь задавать правильные вопросы. Я это проверил. И знаешь, что выяснил?

Я выжидательно изогнула бровь, уже подозревая, что именно услышу.

– Он скоропостижно умер два месяца назад, – подтвердил мои предположения Андре.

– От чего? – осведомилась я.

– От неизвестного лекарям недуга, – ответил он, чеканя слова и пристально глядя мне в глаза.

– Ну, то есть отравлен, – кивнула я.

Не люблю излишне красивые слова. В большинстве случаев они предназначены для того, чтобы отвлечь внимание слушателя и таким образом скрыть правду.

Андре спорить с моей трактовкой не собирался.

– И что же получается? – Я снова принялась ходить кругами по комнате. – Сначала умирает первый наследник престола, потом его преемницу устраняют, заперев в монастыре. При этом сам король, насколько я понимаю, жив-здоров и продолжает властвовать. Ведь так?

– Да, – подтвердил Андре.

– О чем это может говорить? – нахмурилась я, задавая вопрос и одновременно думая над ответом.

Судя по всему, Андре подумать на эту тему уже успел.