Голос моей души

– Ты ещё не поняла? Новая стрижка и новый цвет волос – лучший способ изменить внешность, не прибегая к радикальным мерам. Ты же сама говорила о том, что тебя могут узнать, в то время как сама ты даже не будешь об этом подозревать. А так шансов на такое развитие событий станет гораздо меньше. Конечно, если сильно приглядываться, то хорошо знакомый человек всё равно тебя узнает. А вот тот, кто увидит мельком, скорее всего ничего не заподозрит. Цвет волос – это одна из первых вещей, которые бросаются в глаза.

– М-да, ты, пожалуй, прав, – вынужденно согласилась я. – Ну ладно, так уж и быть, красьте.

– Ну вот и хорошо, – заключил Андре.

Вот так вместо длинных тёмных волос я за каких-то полчаса получила короткие светлые. Долго смотрела на свой новый облик. Да, Андре определённо прав: я изменилась чуть ли не до неузнаваемости. И это действительно в моих интересах. Вот только когда я вглядывалась в своё лицо, меня волновало совсем другое. Я всё силилась понять: идёт мне новая причёска или нет? Вообще-то, сколь это ни удивительно, но вроде бы неплохо. Длина, конечно, совершенно неприемлемая, но... есть в ней что-то смелое. Дерзкое. Вызов. И мне это нравилось. И отчего-то на секунду представилось, как я, живая, целая и невредимая, вот с такой вот причёской дерзко смотрю в глаза Йораму альт Ратгору... Впрочем, это было лишь мгновение.

– Что это здесь такое? – спросил недовольный голос.

За то время, что я провела в задумчивости, в фургон забрался Ян, и теперь с недовольным видом оглядывался кругом. Здесь действительно царил беспорядок: на дне фургона всё ещё валялись состриженные волосы, а также ножницы, полотенце, сосуд с краской и магический камушек, похожий на маголёк, но только белый, прекрасно развеивавший любые запахи.

– Что вы тут устроили? – повторил Ян, переводя обвиняющий взгляд с Мирты на Андре и обратно.

– Я сейчас уберу, – совершенно спокойно сказала Мирта.

И привстала, собираясь выполнить обещание.

– Подожди, – остановил её Ян и обернулся к Андре. – Выйди, мне надо поговорить с женой, – заявил он.

Мирта поморщилась, недовольная таким бесцеремонным обращением к гостю, но Андре возражать и огрызаться не стал, легко спрыгнув на землю. Я собиралась последовать за ним, но задержалась, в очередной раз оглядывая своё лицо в обрамлении новой причёски. А Ян между тем приблизился к Мирте и, не утруждая себя обещанными разговорами, поцеловал её в шею и потянулся к шнуровке платья.

– Ян, подожди! – Мирта попыталась отстраниться. – Что, прямо здесь?

– А где же ещё? – удивился он, продолжая стягивать с неё платье.

– Но мы же не одни...

Мирта покосилась в мою сторону.

– Чепуха, она ничего не видит и не слышит, – отмахнулся Ян, и на словах, и на деле наставая на своём.

Оторвавшись, наконец, от разглядывания собственных волос, я вылетела наружу. Не из скромности и не от смущения, а исключительно из уважения к Мирте.

Прошло ещё три дня. Мы медленно, но верно продвигались к границе. Представления возобновились: состояние Розалии существенно улучшилось. Джей, правда, пытался подольше удержать её в постели, но артистка саркастически заявила, что уж кого-кого, а измученную горем мать она со своим сероватым цветом лица и синяками под глазами сыграет на ура.

После каждого представления повторялась приблизительно та же история, что и после первого увиденного нами. Ян под простеньким предлогом или и вовсе без оного уходил с места нашей стоянки, развлекался с какой-нибудь девушкой из публики, а затем возвращался назад. Мирта о причинах его ухода явно догадывалась. Она ничего на этот счёт не говорила, но всё было и так видно по мимолётным взглядам и горько искривляющимся губам.

Потом они и вовсе разругались из-за какого-то пустяка. Ян, вставший в тот день не с той ноги, накричал на Мирту из-за плохо зашитого рукава, и ушёл в деревню, в переносном смысле слова хлопнув дверью. Хлопнул бы и в буквальном, да только дверей в фургонах не имелось. А Мирта осталась сидеть на траве возле костра и глотать слёзы.

Так случилось, что, помимо Андре, поблизости в тот момент никого не было. Мой спутник сидел, искоса поглядывая на артистку.

– Ну, подойди к ней! Скажи что-нибудь! – возмутилась его бездействию я.

– А что? – пожал плечами Андре, не сдвинувшись с места.

– Вот что сам думаешь, то и скажи, – посоветовала я.

– Что сам думаю? – тихо, чтобы артистка не услышала, переспросил он. – Отлично. То есть ты предлагаешь мне подойти и сказать: «Мирта, твой муж – полнейшее ничтожество, почему бы тебе не послать его куда подальше»? А кто я, собственно, такой, чтобы это ей говорить? Не находишь, что это будет, мягко говоря, бесцеремонно?

– Ты забываешь, что они – не аристократы из высшего света, – возразила я. – Общение у таких людей намного проще, и церемоний куда как меньше. Тут можно говорить напрямую, и уж за слова поддержки на тебя точно никто не будет в обиде. И я не думаю, что её сейчас заденет нелицеприятное высказывание в адрес Яна. Можешь ещё добавить, что ей давно пора найти ему замену. Вон, например, наш лекарь к ней явно неровно дышит.