Голос моей души

Оба молчали. Я вышла из себя почище, чем сокамерник, хотя всё это время и не подавала голос. «Вышла из себя»... Чудесное выражение, особенно для призрака. Я давно уже вышла из себя, причём в буквальном смысле слова. Болтовня стражников напомнила мне о том, в насколько беспомощном положении я оказалась. В случае нападения я ничего не смогу противопоставить обидчику, даже банальную и безобидную пощёчину. Ну, разве что громко крикнуть в самое ухо. С другой стороны, физически я и чувствовать ничего не буду. Могу просто взять и уйти куда-нибудь... Но не уйду же.

– Эрта! – позвал Андре.

– Что? – напряжённо спросила я.

– Что они имели в виду, когда говорили про интуицию? Якобы я чувствую опасность?

– Не знаю. – Я ответила охотно, благодарная за то, что из всего сказанного стражниками сокамерник сконцентрировался только на этом. – Может быть, я опасная преступница? Нет, кроме шуток, – продолжила я, видя скептическое выражение его лица. – Ты ведь ничего обо мне не знаешь. И я о себе – тоже. Кто, собственно, сказал, что я – невинная жертва? Вполне возможно, что я заслужила всё то, что со мной произошло. Может, я убивала детей? Или заманивала в ловушку наивных девушек, а потом продавала их в дома свиданий?

Выражение лица Андре оставалось таким же скептическим, как и прежде.

– В таком случае эти ублюдки не решили бы, что ты представляешь опасность для меня, – напомнил он. – Я, если ты не заметила, не ребёнок и не наивная девушка.

– Ладно, – согласилась я, прикидывая, какие такие преступления могла совершить, чтобы прослыть грозой взрослых и не наивных мужчин. – Тогда, может быть, я – серийный убийца? Маньячка, ненавидящая мужчин? Отравительница?

– А ты сама как думаешь? – спросил Андре, вытягиваясь на соломе. В голосе читалась лёгкая насмешка. – Способна ты на преступление? На убийство?

– Трудный вопрос, – честно ответила я. – Откуда мне знать, на что я была способна тогда? И вообще, какой я была...при жизни? Насколько я отличаюсь от той себя сейчас? Скажем откровенно: я могла быть абсолютно кем угодно. Хоть герцогиней, хоть дояркой, хоть сводней, хоть убийцей.

– Ну, а как тебе представляется сейчас? – продолжал гнуть свою линию Андре. – Способна ты на убийство? Я не о возможности, а...в силу характера?

Я задумалась вполне серьёзно, словно речь не шла о чисто теоретическом разговоре.

– Думаю, что способна, – заключила я наконец. – Не для удовольствия, конечно, и не из-за ерунды. Но если бы возникла такая необходимость... Да, подозреваю, что способна, – снова сказала я.

– Понимаю, – кивнул он, кажется, без неодобрения. – И тем не менее хочу напомнить тебе твои собственные слова. Эта тюрьма – не для криминальных элементов, а для политических заключённых. Особенно нижние этажи. Так что твоя романтическая история про маньячку-мужененавистницу очень маловероятна.

– Ты находишь это романтичным? – хмыкнула я. – Неудивительно, что ты неженат.

– Я как-то никогда к этому не стремился, – откликнулся Андре. И мрачно закончил: – А теперь вопрос актуальным не станет.

– Тише! – сказала вдруг я, прислушиваясь к звукам, которые пока ещё не могли достичь ушей живого человека.

– В чём дело? – Нахмурившись, Андре резко принял сидячее положение.

– Сюда идут.

– Ты уверена?

– Да. Ну, если только они не собираются пройти мимо. Несколько человек... Трое или четверо.

Их оказалось трое. Всё те же стражники, что и в прошлый раз, и с ними человек, которому мы, собственно, и были обязаны этим внеплановым визитом. Высокий, худой брюнет с орлиным носом, чуть тонковатыми губами, сжатыми сейчас, словно в знак недовольства, и тёмными глазами, смотревшими на окружающих пронзительно и одновременно с лёгким налётом презрения. Одет он был с иголочки, в идеально выглаженный чёрный сюртук с золотым шитьём по краям, белую рубашку и чёрные брюки, будто явился на бал, а не в тюрьму.

Я настороженно застыла на своём привычном месте под потолком, над собственной головой, и старалась никак не проявлять своё присутствие. Да, я уже успела выяснить, что могу контролировать, кто именно услышит мою речь. Могу говорить так, чтобы слышали все присутствующие. Могу – так, чтобы слышал только Андре. И тем не менее сейчас я боялась пошевелиться. Ибо отлично понимала, что брюнет в чёрном сюртуке – это, возможно, единственный человек, который способен меня вычислить.