Голос мотылька

– Да у тебя затяжная депрессия, друг. Не стоит бояться неизбежного. Ты привыкнешь. Я буду выпускать тебя на прогулки. В те моменты, когда Лана будет рядом, я позволю тебе управлять телом.

– Как благородно! Только сдается мне, что тело ты будешь возвращать только для того, чтобы мотылек не унюхал твой мерзкий запах.

– Ах, Илья, зачем столько ненависти. Я как лучше хочу. Вот все закончится, и я покину твое тело. Будешь наслаждаться жизнью.

– Ну да, на руинах.

– Тебе понравится новый мир. Как раз твоя стихия.

– Откуда тебе знать какая у меня стихия?!

– Поверь, я знаю тебя лучше, чем ты сам.

В аэропорту нас никто не встретил. Только мой автомобиль верно ждал прибытия хозяина. Эрик сел за руль и обратился к всаднику:

– Ты же знал, что без войны не обойдется.

– Знал, но они должны были увидеть, на что мы способны. Несмотря на договоренности к ним присоединятся и другие страны. Будет третья мировая. Гавриил отлично справится. Отчаянные вымрут и останутся только навозные крысы. Те, кто за помои будут выполнять все, что мы им прикажем. Но есть кое-что…

Я молниеносно прочел мысль всадника, и казалось, даже увидел часть видения. Лана! Мой мотылек!

– Но? – вздернул бровь Апокалипсис.

– Неужто вы не справитесь с маленькой девочкой?! Откуда такой страх, Михаил? – потешался я.

– Есть дилемма. Чтобы завершить начатое, нам нужен четвертый всадник. Но до конца мы можем не дойти из-за Ланы. Если взбунтуется большая часть и люди пойдут за ней…

– Мы уничтожим их, – хохотнул Эрик.

– Если Уриил ей поможет, то они уничтожат нас. Стоит ему расшифровать книгу…

– Он не пойдет на это!

Апокалипсис заерзал на месте. В его легкой улыбке читался страх. Животный и необузданный. Он был не уверен во всаднике Смерти. Не мудрено. Грехи предали его без зазрения совести. Что мешает Уриилу поступить так же? Вот бы у Ланы получилось.

Мы проехали мимо огромной вывески с изображением моего мотылька. От накрывшей ностальгии стало тепло. И тут же меня сковал ужас. Я могу больше никогда не прикоснуться к ее нежной коже. Не ощутить ласки и поцелуи. Она всегда почувствует подмену и не тронет мое тело. Как я мог еще тогда на игре убить Назара по велению всадника и отказаться от любви ради власти? Почему понял, что она дороже всех земных благ только сейчас? От сожаления рвалась душа, но Михаилу этого не понять. Он никогда меня не понимал. Сущность, выполняющая свою миссию. Робот, не способный чувствовать. Ему чужда любовь. Как и мне когда-то.

– Ничего нам не чуждо. Поэтому Эрик занервничал.

– Если так, то может не стоит рушить мир, в котором царствует не только грязь? В каждом есть что-то светлое. С такой властью мы можем создать идеальный мир. Не будет войн, голода и бед. Только любовь и уважение.

– Это утопия, Илья. У человечества уже был шанс отмыться от грязи, но они этот шанс распяли на кресте. А теперь молятся Иисусу. Просят о благодати. Но уже поздно. Всему есть свое время.

– Почему мы не заслужили еще одного шанса?

– А разве вам не дали его на игре? Ты сам растерзал святого, чтобы спасти свою шкуру. Не отдал жизнь ради мира.

– Ты в тот момент управлял моим телом!

– Будь ты против, разве я стал бы его убивать? Вспомни Адама и Еву. Кто мешал им не поддаваться искушению? Разве змей виноват в том, что произошло?

Я понял, к чему он клонит. Осознал горькую правду его слов. У нас действительно был шанс. И только Лана была готова отдать жизнь ради святого, будучи всадником. Но правильное решение только одного человека не может спасти планету. Мы обречены тонуть в грехах. Гореть в собственноручно созданном пламени.

– Может и не пойдет.