Голос Немого

Но через несколько минут бесплодных попыток стало ясно, что я не способна ничего изменить. Мои силы вместе с запасом, накопленным защитой дворца за годы существования, одним общим потоком утекали в эту дыру — независимо от того, какие именно чары я составляла и что пыталась сделать. Разрыв благодаря этому пока не ширился, но я все отчетливей понимала: это конец.

А самое страшное, что я даже примерно не представляла, кто и что может сделать. Фиры — бессильны.

Даны… Хала, Ина — они сильные, опытные, даже очень опытные, но здесь они еще более бесполезны, чем я.

Ив?.. Неужели он — единственный? И теперь из-за того, что мы поддались давлению обстоятельств и долга, рухнет мир?

Виго и Лаций пытались дозваться меня, что-то говорили, увещевали — они, кажется, не понимали, что именно сейчас и здесь решается наша общая судьба. А я сидела, бессмысленно вливая собственные силы в эту бездонную пропасть, и не могла заставить себя остановиться, не могла сдвинуться с места. Что изменится, если я сбегу? Агония растянется на несколько лишних дней, только и всего.

Неужели именно так все закончится?

Было горько, больно и пусто. По щекам текли слезы, застилали пеленой дрожащий и хрупкий окружающий мир, а силы продолжали литься водой в песок.

В какой-то момент с тихим, едва ощутимым хлопком лопнула моя защита. Не знаю почему; наверное, у меня просто не осталось сил ее держать. А заставить себя переступить через бессилие не хватало воли. Я была готова умереть и не видела смысла бороться. Да, трусость, но так было даже проще: сбежать на Железные облака, чтобы не видеть, как весь мир канет в бездну.

А в следующее мгновение мне на плечи легли тяжелые мужские ладони. Грубые оружейные мозоли царапнули кожу, сильные пальцы бережно сжали, мягко потянули назад. Сил сопротивляться не было, я покорно обмякла, ощутив спиной твердую мужскую грудь. Мне не нужно было оглядываться и приходить в себя, чтобы узнать эти объятья.

От истощения, морального и магического, сознание плыло, я никак не могла сосредоточиться на происходящем. Мелькнула тревожная, растерянная мысль: откуда здесь взялся Стьёль, который находился на пути на север? — но тут же растаяла. Плевать. Даже если это смерть, лучшей встречи с Держащим-за-Руку и желать нельзя. Забыться в кольце родных рук, раствориться в резком, но почему-то все равно приятном горьковато-хвойном запахе с новыми незнакомыми нотами, и ржа побери весь этот проклятый мир.

Стьёль Немой

Коней было жалко: мы их все же загнали. Благородные животные, хрипя и роняя клочья пены, донесли нас до самого Вира. Первым пал жеребец Ива; кажется, умер он прямо на ходу, потому что на очередном темпе тяжелого, усталого галопа просто рухнул, ткнувшись в брусчатку плечом и мордой, едва не подмяв под себя всадника.

По инерции я промчался чуть дальше, осадил скакуна, чтобы убедиться, что с фиром все в порядке, — и это, видимо, была моя ошибка. Мой конь присел на задние ноги, а потом начал заваливаться набок. Животное хрипело и мелко дрожало, по мокрой шкуре пробегали судороги, и все, что мне оставалось, — прервать агонию, подарив ему легкую смерть.

Я вытирал клинок от крови, мысленно прося прощения у честно исполнившего свой долг жеребца, когда меня нагнал Ив. Судя по всему, при падении фир не пострадал.

— Нормально? — спросил он, окидывая меня внимательным взглядом. Я кивнул, возвращая кинжал в ножны, и, оправив одежду, коротко дернул головой, предлагая двигаться дальше.

Возле дворца появилось странное ощущение, какого я никогда прежде не испытывал. Словно на шее моей — петля поводка и кто-то настойчиво тянет за эту веревку, указывая дорогу. Не грубо, рискуя удавить, но достаточно настойчиво, чтобы не возникло даже мысли свернуть в сторону. Ярость Богов бежал следом, не пытаясь возражать и не задавая вопросов. Он, кажется, тоже понимал: у нас слишком мало времени, чтобы тратить его на попытки объясниться. Да и дощечка моя осталась в вещах на трупе коня.

Я воспользовался ей единственный раз, когда новое озарение — ясная, короткая и очень конкретная команда от Немого-с-Лирой — пронзило болью мою голову от виска до виска. Дурная тенденция; прежде откровения бога не сопровождались подобными ощущениями.

Собственно, переждав их, я написал Иву, что «Немой требует срочно возвращаться, зачем — не знаю», фир кивнул, и мы повернули коней. А дальше была только бешеная скачка наперегонки со временем. Тоже странное чувство: я ощущал, как секунды утекают сквозь пальцы, и подгонял лошадь, но смысла этой спешки не понимал.

Ровно до того момента, когда мы прибыли на место и увидели обессиленную Тию.

Ив, не церемонясь и не тратя времени на тонкие методы, сломал ее щит прямым грубым ударом, а я рухнул на колени позади жены, чтобы отвлечь ее, нарушить концентрацию. Женщина была бледная, с совершенно ледяными руками, но — живая. Все-таки успели.