Голос ненависти

– Отдай! – в голосе перемешиваются злость и унизительная мольба.

Крия подходит к окну и на ее глазах выплескивает оставшееся содержимое чаши – одним взмахом, не оставляя надежды. С грохотом ставит чашу на стол. Кайрис стонет, закрывая лицо руками.

– Не вздумай. Не вздумай, слышишь? Богиня тебя никогда не простит.

Кайрис не видит ее лица. Красная пелена застилает собой весь мир, будто горячее марево. В каком-то странном порыве она бросается на Крию – прямо так, выставляя вперед руку с растопыренными пальцами. Но даже не добегает – запинается и падает на пол, заходясь в рыданиях. Слезы скатываются по щекам, скапливаясь на подбородке и падая на грудь. Когда они заканчиваются, ворожеи в комнате уже нет.

695 год, Щедрик, 27

Больше Крия не отпускает ее из дому, а на кладовую вешает замок. Ключ от него ворожея носит на шее, в остальной связке – такой тяжелой, что то и дело чудится: шея вот-вот переломится. Сперва Кайрис вынашивает планы по краже ключа, но потом ей становится не до этого. Кажется, будто ребенок тоже ее ненавидит и пытается убить. Сначала Кайрис просто тошнит, и спится еще хуже, чем обычно. Она мечется всю ночь, проваливаясь и выныривая, будто крыса в бочке с затхлой водой, и засыпает только под утро, когда первые лучи проникают сквозь ставни. Дитя выматывает ее, будто болезнь.

Однажды, правда, в момент улучшения Кайрис удается сбежать. Крия так спешит к чьему-то непутевому ребенку, попавшему в капкан, что забывает закрыть дверь. Кайрис тут же выскальзывает вон, но далеко пройти не успевает и сталкивается с Алесием. Она тут же замирает, не в силах совладать со страхом. Алесий откидывает с лица свои тонкие волосы и спрашивает:

– Что случилось? – он быстро оглядывает ее, лихорадочно дрожащую. – Тебя что, бьют?

Кайрис прячет руки в заживших царапинах за спину и мотает головой.

– Все в порядке. Можешь мне рассказать.

Алесий делает шаг навстречу и протягивает руку – маленькую, совсем как у мальчишки. Кайрис пятится. Этот бегающий взгляд напрягает ее, заставляя, как зверь, желать спрятаться. Она оборачивается и быстро идет обратно, не успокаиваясь, пока не запирает за собой дверь. Сейчас, когда она и передвигается с трудом, Кайрис слишком легкая мишень. Все мужчины одинаковы. Нельзя доверять никому. Кое-как восстановив дыхание, она зарекается выходить наружу. А потом пропадает всякое желание.

Начинает тянуть и ныть поясница, силы будто вытекают из нее до последней капли. Зато больше не тошнит – наоборот, Кайрис ест так, будто несколько лет питалась только водой с хлебом. Собственное тело истощает ее. Кайрис становится тяжело делать все: дышать, двигаться, спать – буквально жить. Она думает, что хуже не будет. А потом оно начинает толкаться.

695 год, Похолодник, 2

Когда слышит голос в этот раз, сперва даже не понимает, что все происходит наяву – Крия все-таки сжалилась и дала ей какой-то сонный отвар. Сон от лекарств выходит беспокойным, иногда вспыхивая сумрачными видениями, и Кайрис сперва думает, что попала в одно из них. Лежит, придавленная тяжестью собственного тела – живот, похожий на переспелый водянистый плод, давит, и грудь не вздымается, а лишь слабо дрожит. Почти засыпая, Кайрис опять различает тихий шепот.

«Эй, очнись. Я же знаю, что ты меня слышишь.»

Осторожно повернув голову, Кайрис шевелит пересохшими губами – ужасно хочется пить. И совершенно не хочется двигаться с места.

«Переверни меня немедленно. Быстро! Эта старуха опять меня бросила.»

Голос неуловимо знакомый – будто пытаешься узнать зверя по его тени. Кайрис чуть шевелится, пытаясь разогнать путы сна, и обнаруживает, что лежит на кровати Крии, которой рядом не видно. Жесткие доски врезаются в спину, но это все равно лучше, чем солома, так что Кайрис не спешит вставать, вместо этого смеживая веки и наслаждаясь затишьем. Рядом раздается лязганье.

«Да встань ты уже!»

Кайрис вздрагивает. Тень обретает четкие очертания, и она узнает странный голос, который слышала, когда впервые попала в дом Крии. Сердце как-то странно сжимается: не то от страха, не то от предвкушения, – и Кайрис садится, опершись ладонями о кровать. Перед глазами вспыхивают белые пятна, перемешиваясь с черными и красными точками. Выдыхая сквозь плотно сжатые зубы, Кайрис морщится от тяжести, сковавшей тело, и упирается ногами в пол. Собравшись с силами, она наконец встает, кривясь от боли в позвоночнике.

В спальне все так же чисто и пусто: только кровать, занавески да пустые ножны на крючке. Кайрис оглядывается внимательнее и замечает его: серп лежит на сундуке, балансируя на самом краю. Кайрис осторожно касается его кончиками пальцев, чувствуя, как начинают ныть мышцы –полностью согнуться не выходит, приходится тянуть руку. По телу словно проходит мягкая ласковая волна – будто теплый ветерок. И Кайрис слышит – в этот раз так ясно и четко, совсем как собственные мысли.

«Наконец- то. А теперь переверни меня побыстрее, а лучше положи в ножны.»