Голос одиночества

И еще в моей памяти всплывают партитуры. Я отчетливо различаю пять тоненьких чернильных линеечек на белоснежном листе бумаги с похожими на головастиков нотными знаками. Аллегро, модерато, адажио. Я слышу каждый звук, высокий и низкий, легкий и тяжелый. Чувствую, как быстрые молоточки ударяют по струнам, как скользит, вздрагивая, смычок. Фуги, этюды, сонаты. Здесь целый оркестр – скрипки, духовые, тромбоны. Я даже слушаю оперы. Мими, Альфредо, Фигаро, Царица ночи – мои постоянные спутники. Я поздно открыла их для себя, поэтому не успела ими насладиться. Это словно неутоленный голод, прости. У меня в голове музыка. Она облегчает боль и прогоняет мрачные мысли, как ветер тучи. Я потеряла почти все, но музыку никто у меня не отнимет.

ТЫ СЛЫШИШЬ МЕНЯ, ВОЗЛЮБЛЕННЫЙ?

Да, конечно. Я потеряла способность двигаться и не могу ни протянуть тебе руку, как бы мне того ни хотелось, ни повернуть голову. Но, будучи не в силах поблагодарить тебя, я могу слышать. Каждый твой шаг, каждый вздох, звук, слово. То, как ты гремишь посудой или подметаешь пол. Двигаешь стулья. Опорожняешь в туалете судно с моими экскрементами. Ложишься рядом и греешь меня – я ведь вечно мерзну. И это те моменты, ради которых стоит жить.

СЛЫШИШЬ ЛИ ТЫ МЕНЯ? ГДЕ ТЫ?

Я ничего не желаю так, как заговорить с тобой. Но не получается. Я заперта в этом проклятом теле и могу сколько угодно барабанить в стены своей темницы и кричать… Все равно меня никто не услышит. Ш‑ш‑ш‑ш… Ш‑ш‑ш‑ш‑ш… Я пробовала совсем недавно. Округлила губы, прижала язык к нёбу, к внутренней стороне зубов. Произнесла три слова, только три… Ты меня не понял. Ты подставил ухо к моим губам и попросил повторить, но у меня больше не получалось. «Ш‑ш‑ш… Ш‑ш‑ш…» – вот все, на что я оказалась способна. Я целиком ушла в это «ш‑ш‑ш», но только на пару минут, пока – молчание снова не захватило меня, после чего осталось только бульканье, урчание и хрип… Какая мука для того, кто так любит человеческий голос!

Теперь язык лежит у меня во рту бесполезным обрубком. Губы мои неподвижны. Все, что я еще чувствую, – твое дыхание на моей щеке, когда ты целуешь меня на ночь. Дыхание моего старого возлюбленного, его не спутаешь ни с чьим. Дыхание нашей с тобой жизни.

Но самое страшное – это ночи, хотя тьма и окружает меня круглые сутки. Это тишина снаружи, я переношу ее тяжело. Дом, двор, деревня – все вокруг меня умолкло.