Голос призрака

— Уверяю тебя, я буду вести себя безупречно. Иногда я могу это делать, ты знаешь. Я решил сегодня доказать, что я не такой уж плохой, в конце концов. Я, как смогу, буду уважать твои желания. Вот! Это удовлетворит тебя?

— Если я могу тебе верить…

— Можешь. Клянусь честью.

— Я не знала, что она у тебя есть.

— Значит, я должен доказать тебе это. Пойдем. Улицы весь день будут переполнены. Немедленно одевайся и едем.

— Джонатан… — начала я неуверенно.

— Клянусь, ничего не будет сделано против твоего желания.

— Не думаю…

— Это и видно. Я все понимаю. Иди… переодевайся. Этот день должен запомниться надолго.

Когда мы выехали на улицу, звонили колокола, а в парке и Тауэре палили пушки. Экипажи двигались к церкви Святого Якова, и люди выкрикивали приветствия королевской чете.

— Ничто не вызывает такой патриотизм, как королевская свадьба, сказал Джонатан.

— Кто теперь поверит, что важные политики в этой стране еще недавно боялись, что мы последуем примеру Франции.

— Они все еще боятся, — сказал Джонатан. — И пусть тебя не обманывают развивающиеся флаги и лояльные выкрики.

Мы свернули в Гайд-Парк и поехали по вьющейся дороге.

— Это правда, — спросила я, — что принц с неохотой вступает в этот брак?

— Мне жаль его. Она довольно-таки непривлекательное создание.

— Мне жаль ее.

— Конечно же, ты поддерживаешь женщину.

— Естественно, когда мужчина хвастается своей любовницей перед невестой и, между прочим, уже прошел через обряд бракосочетания с хорошей и добродетельной леди.

— Жизнь жестока, — заметил Джонатан. — Думаю, мы уже выехали из Лондона. Поедем к реке. Я знаю гостиницу, где мы сможем хорошо перекусить, и, поскольку многие уехали в город на свадьбу, народу там будет немного.

Действительно, по мере удаления от города становилось все спокойнее.

— Куда ты меня везешь? — спросила я.

— В «Собаку и свисток». Это старая гостиница. Я знаю, там готовят лучший ростбиф.

— Я не хочу слишком поздно возвращаться.

— Разве я не обещал, что доставлю тебя в целости и сохранности к твоей дорогой маме? Не забывай… я доказываю себе… подавляя свои побуждения, думаю это так называется. Я надеюсь завершить день с сияющим нимбом. Ты скажешь: «Я была несправедлива к нему. Он не такой злодей, как я думала».

— Подождем конца дня для вынесения приговора. Каким же он был привлекательным с белокурыми волосами и голубыми глазами! Хорошо, что парики вышли из моды. Их теперь можно было редко увидеть. Они ушли вместе с пудрой — другой модой, отторгнутой революцией. Матушка говорила, что мужчины под влиянием таких людей, как Чарльз Джеймс Фокс, стали более небрежны в одежде. Дикон считал, что они делают это, чтобы продемонстрировать свою симпатию к революции, в то время как Питт и Тори отказываются подчиниться новым веяниям и носят алые жилеты, чтобы показать свою приверженность монархии.

Стоял прекрасный теплый апрель — один из лучших месяцев года. Распевали птицы на деревьях, распускались почки, и я не могла не радоваться в это утро. На один день я могла забыть свои прошлые грехи. Я собиралась не думать о моей вине, хотела быть абсолютно счастливой… хотя бы только сегодня.

— Апрельские ливни несут майские цветы, — процитировала я, не задумываясь.

— Молись, чтобы ливень хлынул после того, как мы приедем в «Собаку и свисток».

Рядом с небольшой деревушкой, состоящей из нескольких домов, появилась гостиница. Вывеска с коричневой собакой и ярко-красным свистком тихо раскачивалась под легким ветерком.

— Иди за мной, — сказал Джонатан. — Отведем лошадей в конюшню.

Мы вошли в зал гостиницы. Это была прелестная комната, отделанная дубом и медью. На стенах играли блики от огня в камине.

Потирая руки, появился хозяин.

— О, сэр, какая приятная неожиданность… увидеть вас здесь именно сегодня.

— Можно сказать, Томас, что мы ускользнули от шума… Это жена моего брата.

— Добрый день, леди. Добро пожаловать в «Собаку и свисток».

— Спасибо, — ответила я. — Могу отметить, что вы самый гостеприимный хозяин.

Он поклонился, принимая комплимент, и, повернувшись к Джонатану, сказал:

— А ваш благородный отец, конечно же, на королевской свадьбе?

Джонатан кивнул.

— Надеюсь, что с вашей дивной женой все в порядке, — добавил он.

— О, Матти тотчас же прибежит сюда, услышав, какая компания собралась. Она ничего не готовила с вечера, сэр.

У нас только холодный ягненок и ростбиф.

— Избавь Матти от хлопот.

Мы приехали сюда отведать холодный ростбиф.

— Это упрощает дело. Я сейчас же позову Матти. — Он подошел к двери и крикнул:

— Матти! Матти! Догадайся, кто здесь.

Послышался звук шагов, и появилась полная женщина. На ее густые темные волосы был надет домашний чепец, поверх голубого хлопчатобумажного платья повязан белый передник.

Джонатан подошел к ней и, обняв, приподнял.

— О, сэр, — сказала она, улыбаясь, — вы приехали с молодой дамой… и не предупредили, чтобы я приготовила что-нибудь особенное для вас.

— Тогда бы я послал тебя в Тауэр и настоял, чтобы тебя повесили, утопили и четвертовали.

— О, сэр, не говорите такие вещи, даже в шутку.