Голос призрака

— Удобнее, если со мной будет дама. Я хочу выглядеть как обыкновенный прохожий, глазеющий на шествие по улицам. Мне хочется увидеть, что происходит. Ты можешь помочь мне, Клодина.

Я почувствовала возбуждение, причиной которого, как я убеждала себя, был характер прогулки, а вовсе не возможность побыть с Джонатаном.

— Ну, полно тебе, — сказал он. — Ты же ведь не собиралась делать ничего важного? С мужем у тебя тоже никаких дел нет. Небольшая прогулка не принесет вреда, а я буду чувствовать себя в безопасности на улице, не так ли? Ну что такого я могу там натворить?

— Уговорил, — поддалась я.

— Отважная леди! — произнес он с иронией в голосе. — Иди, возьми плащ. Я буду ждать тебя здесь. Только заскочу наверх и предупрежу Миллисент, что мне нужно уйти.

— Скажи ей, что я буду с тобой. Он лукаво улыбнулся и промолчал.

На улицах Лондона всеобщая атмосфера возбуждения охватила меня. И не только потому, что я была с Джонатаном.

— Лучше всего гулять ночью, — сказал он, — когда зажигают костры. Мы обязательно должны пройтись сегодня ночью.

— Думаешь, остальные согласятся пойти с нами?

— Дэвид? Наверное. Миллисент? Скорее всего, тоже. Но было бы веселее, если бы мы с тобой были одни.

— Взгляни на это необычное чучело, — перебила я. — Кого оно изображает?

— Не знаю.

Наверное, самого господина Фокса. Набитую соломой фигуру тащили несколько мальчишек-оборванцев. Они весело распевали на ходу:

Чучело, чучело!
Мы тебя помучаем!
Мы повесим тебя на высоком фонаре,
Мы сожжем тебя на огромном костре!
Подыхай! Подыхай!
Поскорее в ад ступай!

Джонатан сунул в одну из протянутых рук монету, и лица их расплылись от удовольствия.

— Это кто? — спросил он, указывая на чучело.

— Римский папа, — ответил самый высокий из сорванцов.

— Какой же я глупый, что не узнал его, — весело сказал Джонатан. Сходство просто поразительное.

Мальчишки разинули рты от удивления, а мы, смеясь, пошли дальше.

— Большинство из них не знает, из-за чего весь сыр-бор, — сказал Джонатан. — Кроме разве того, что это как-то связано с католиками. Будем надеяться, что они не начнут их оскорблять сейчас. Вот позже, когда они разгуляются, такое может произойти.

На улицах мы видели много чучел — смешных фигур из соломы, одетых в старое тряпье, которых должны были сжечь на костре в этот вечер.

На улицах разносились песни, и я поймала себя на том, что подхватывала их вместе с остальными:

Запомним, друзья, пятый день ноября
И заговор пороховой!
Фокс, подлый предатель, наше проклятье
Да будет навеки с тобой!

Джонатан отвел меня туда, откуда можно было видеть парад мясников, которые шли рядами, постукивая одна о другую мозговыми костями и сканируя:

На костер, на плаху врагов короля!
Изменнику Фоксу кол в зад и петля!
Гей, друзья, гей, друзья, бей в колокола!
Гей, друзья, гей, друзья, храни короля!

Я смотрела на шествие с удовольствием, а потом заметила:

— Как это не похоже на толпу в день открытия парламента!

— Те люди тоже здесь, — ответил он серьезно. — И готовы выйти на сцену в подходящий момент. Пока же они притаились.

— А ты настороже.

— Нам всем следует быть настороже. Королю тогда очень повезло. Давай зайдем в кофейню. Что хочешь, кофе или шоколада? Думаю, здесь мы услышим кое-какие любопытные разговоры. Мы могли бы кое-что разузнать. Я знаю одно хорошее местечко вблизи реки. Оно называется «Таверна у реки Джимми Борроуса». Там можно пить кофе и при этом следить из окна за лодками.

— Не возражаю.

Он взял меня под руку, и я почувствовала себя счастливой, как раньше, когда мы гуляли с ним вместе.

Река была поблизости. По всей видимости, Джимми Борроус знал Джонатана.

Когда мы вошли, он подмигнул и кивнул ему, а после того, как я села, Джонатан пошел перекинуться с ним парой слов. Несколько секунд у них шел серьезный разговор.

Теперь я знала достаточно, чтобы понять, что трактирщики снабжают Джонатана интересующими его сведениями. Я начинала узнавать кое-что об этой тайной деятельности. Люди, подобные Джонатану и его отцу, имели связи повсюду. Именно по этой причине Дикон получил нужную помощь, когда благополучно вызволил мою мать из Франции.

Джонатан возвратился ко мне, и нам подали горячий шоколад.

— Ну как, приятно? — спросил он. — Вот мы сидим вместе, ты и я.

Хорошо бы, чтобы это происходило почаще.

— Пожалуйста, Джонатан, не надо все портить.

— Как будто я когда-нибудь тебе что-нибудь портил.

— Думаю, мы с тобой вместе многое напортили.

— Мне казалось, что я все как следует объяснил и ты начинаешь понимать.

— А, ты имеешь в виду свою философию. Не пойман — не вор.