Голос пугающей пустоты (СИ)

Джейл кивнула и помолчала. Потом, в какой-то момент, повернула голову в сторону дороги. Поваленная плавильня закончила плеваться дымом, так что теперь они оба могли видеть одинокую повозку, стоящую на обочине, а также разбредшихся по округе лошадей.

— У нас есть небольшая фора по времени, — тем временем заметила Джейл. — Несколько суток так точно.

— Согласен. Но проблема в том, что на этой повозке мы далеко не уедем... даже за несколько суток. Тем более, что мы почти не давали коням отдыха...

— Да-да, ты прав. — Джейл нахмурилась, и Теолрину совсем не понравилось это застывшее на ее лице выражение. Кажется, Джейл что-то придумала. Что-то, что явно не придется ему по душе. — Но ведь никто не заставляет нас продолжать строить из себя стреклосборщиков? Мы вполне можем... сменить способ передвижения.

Теолрин со вздохом повернул голову направо и проследил за взглядом Джейл — пусть и догадывался, что она имеет в виду.

— Не-ет, — произнес он, помотав головой. — Я... Я не умею ездить верхом. Я никогда этого не делал.

Джейл подернула плечами.

— Мой хороший. В нашей жизни бывают моменты, когда приходится учиться чему-то новому. И, поверь, верховая езда — далеко не самый худший из возможных вариантов.

Теолрин со свистом выдохнул. Что-то в словах Джейл подсказывало ему, что она уже не отступится от принятого решения. И что, если он не хочет идти дальше пешком, ему придется научиться ладить с этими четвероногими тварями — и не с козел, где ты чувствуешь себя в безопасности, а с их спины.

Впрочем... Возможно, все окажется не так уж и плохо?..

Постаравшись убедить себя в этом, Теолрин поднялся на ноги и еще раз оглядел эту жуткую картину вокруг. Кровь, стекла, трупы... Теолрину все еще было не по себе. Единственное, что приковало к себе его взгляд, был ящик, в который они сложили те несколько цветных стекол, что успели собрать до прибытия патруля. Что-то было в этом цветном блеске... Почему-то он манил Теолрина к себе, пусть тот и не мог понять, в чем причина этого. Однако он твердо решил, что убедит Джейл взять цветные осколки с собой. В конце концов, раз уж он пошел у нее на поводу, то почему бы и ей не пойти на небольшие уступки?

Мысль об этом придала Теолрину сил, так что он расправил плечи, поднялся, почти не поморщившись, после чего протянул руку Джейл, приглашая последовать своему примеру.

Как бы там ни было, им пора было убираться отсюда.

И, желательно, как можно быстрее.

Глава 12

Фургон трясся, подпрыгивая на ухабах и проваливаясь колесами в ямы, так что поездка превратилась для Клэйва в мучительную агонию. Впрочем, она превратилась бы в агонию даже без неровностей дороги, что приводили к вспышкам жгучей боли по всему телу.

Трудно было сохранять самообладание, зная, что через несколько минут — максимум через полчаса, если все, как обычно, затянется — тебя вздернут на виселице.

Клэйв пытался воспринимать это не как наказание, но наоборот — как заслуженное избавление от многодневных мучений в той подземной камере, что безвозвратно искорежили и его тело, и его разум. Он ведь хотел умереть там, среди мрака, освещенного каленым железом и блеском заточенных инструментов? Он ведь буквально молил о смерти, десятки, может даже сотни раз. В промежутках между пытками ему снилось, как неосторожное движение инквизитора лишает его жизни — и эти сны казались ему лучиком надежды в беспробудно-темном царстве реальности. Так почему же сейчас, когда ему даровали этот шанс со всем покончить, он не рад? Почему ему хочется цепляться за эту жизнь и надеяться на внезапное помилование?

У Клэйва не было ответов на все эти вопросы. Он лишь знал, что сам заслужил все это. Что был дураком, когда доверился этим двум ублюдкам. Он сам выстелил себе путь на эшафот, так что нечего теперь сокрушаться. В конце концов, повешение — не самая болезненная казнь, не так ли? Кажется, он даже где-то слышал, что большинству не приходится мучиться, умирая от удушья — что шея человека попросту ломается при резком падении в люк, и все заканчивается в одно краткое, возможно, даже незаметное мгновение...

Или нет?..

Клэйв не так часто задумывался о посмертии, будучи уверенным, что у него еще достаточно времени, чтобы насладиться жизнью во всех ее проявлениях. Что, если там его будет ждать Ледяная Преисподняя, по сравнению с которой инквизиторская камера покажется ему неземным блаженством? Может, именно поэтому он так не хотел умирать? Потому что боялся, что его ждет расплата... Что Проклятые и их приспешники будут терзать его искореженный дух целую вечность...