Голос рассудка

Дик галантно помог сесть хозяйке, а сам привычно подошел к противоположному краю стола. Но когда он взялся за спинку стула, Клод вдруг остановил его, быстро проговорив:

— Не садитесь здесь! Это место для обычных знакомых, а вы — почетный гость, ваше место справа от мамы. Мама сказала, что я единственный мужчина в доме и должен сидеть во главе стола.

Ах, вот как! Флеминг бросил быстрый взгляд на хозяйку, но Долли отвернулась. Клод все сказал правильно, и ей нет дела, если гостю это неприятно.

— Мы с Кэрол должны сесть напротив вас, Дик, — быстро затараторила Китти. — Мама всем нам сказала, куда сесть. Потому что, когда мы с Кэрол накрывали стол, то чуть не подрались. Я хотела сидеть рядом с вами, и Кэрол — тоже.

— Мама тоже хотела сидеть рядом с вами, — усмехнулся мальчишка, — и она, конечно, победила.

Флеминг посмотрел на хозяйку. Лицо ее оставалось бесстрастным, будто для нее сегодняшний прощальный ужин — простая воскресная трапеза. Дик был озадачен. Нет, он не привык к такой Долли и испытывал потребность немедленно узнать, какие чувства скрываются под безучастной маской. Гость буравил ее взглядом так долго, что это стало привлекать внимание детей. Наконец он отвел взгляд, так ничего и не высмотрев. Если она и расстроена его отъездом, то очень умело это скрывает. Странно, но Дик испытал разочарование.

Долли сосредоточенно жевала, уставившись в тарелку. Она не могла не заметить его вопросительного взгляда и прекрасно понимала, почему он так пристально смотрит на нее. Надеется увидеть слезы? Нет, этого удовольствия она ему не доставит! И когда Дику наконец удалось поймать ее взгляд, ничего похожего на горе он не увидел. Долли смотрела на него снисходительно, чуть свысока, даже несколько иронически. Итак, она не рвет на себе волосы по поводу его отъезда. Что же, он должен быть доволен: меньше всего ему хотелось провести последний день на острове, вытирая слезы и выслушивая упреки. Тогда почему он так расстроен? Могла бы хоть изобразить печаль по поводу его отъезда! Внезапно ему захотелось поскорее уйти. Но нельзя быть невежливым. Уйти можно будет сразу после десерта.

Флеминг похвалил шоколадный пирог, наговорил кучу комплиментов Кэрол по поводу ее кулинарных успехов и, как только последний кусочек был съеден, отодвинул стул и встал.

— Дик! — закричала Кэрол. — Вы не можете уйти прямо сейчас. У нас есть для вас сюрприз!

— Я его сейчас достану, — нетерпеливо вступила в разговор Китти, — это...

— Замолчи, болтушка! — зашипел на нее Клод. — Ты все испортишь!

— Я хотела сказать, что это наш прощальный подарок.

Мальчуган подошел к буфету, открыл дверцу и достал белую картонную коробку, перевязанную красной ленточкой. С гордой улыбкой он вручил общему любимцу подарок.

— Это вам на память от нас. Носите на здоровье! — сказал Клод и вернулся на свое место.

Дик взял коробку. Некоторое время он не мог понять, что мешает ему говорить, — ведь не слезы же, черт возьми! Он слишком долго возился с ленточкой, но наконец развязал ее, развернул белую вощеную бумагу и заглянул внутрь. Боже мой, почему они красные?! — мелькнула мысль, но тут же погасла.

— Лучшего подарка я и сам бы себе не сделал, — сердечно произнес он. — Я давно мечтал иметь что-то в этом роде, но как-то не получалось.

С торжественным видом Дик достал из коробки ярко-красные подтяжки и стал восхищенно рассматривать подарок. Подняв глаза на детей, он улыбнулся каждому из них.

— Я благодарен вам от всего сердца, — сказал он, прижав руку с подтяжками к груди.

— А вы не могли бы их надеть? — робко спросила Китти.

Клод тут же встал со своего места и подошел к своему кумиру, чтобы помочь пристегнуть лямки сзади. Покончив с туалетом, Дик широко развел руки в стороны и повернулся.

— Ну, как я вам? Неплохо, а?

— Еще спрашиваете! — восхищенно протянул Клод.

— Классно! — поддержала брата Кэрол. — Точь-в-точь как ведущий программы «В мире чудес»! Подтяжки — это ваш стиль, в них вы — то, что надо.

— Здорово! — закричала Китти. — Мы все сложились, чтобы купить их. Мама нам совсем не помогала! Я тоже внесла свои 62 цента.

Дик был растроган до глубины души. Наивное восхищение детей прозвучало словно заклинание «Сезам, откройся!» Они выдали ему пропуск в свой мир. Отныне юные хозяева Империи Хаммеров стали считать его своим, и он не ожидал, что это окажется так приятно.

Дик вопросительно взглянул на миссис Хаммер.

— А ваше мнение, мэм?

Долли молчала. Никогда еще она не любила его так сильно, как в эту минуту, и боялась, что стоит ей открыть рот, слова любви сами слетят с языка. Сделав над собой еще одно усилие, хозяйка сдавленным голосом произнесла:

— Очень вызывающе и безвкусно.

— Мама, как ты можешь?! — возмутилась Кэрол. — Дик, не обращайте внимания, это обычные мамины шуточки! Она, наверное, хотела сказать «оживляюще и стильно». Это ее манера говорить комплименты.