Голос рода

– Вот и занимайтесь! – рыкнул Таламир, не желая признать, что для него это китайская грамота. – Кром, ты понял? Чтобы все сделать на высшем уровне!

Кром активно закивал головой.

Алаис пожелала, чтобы та отвалилась напрочь, но увы. Боги не услышали. Таламир посмотрел на невесту, да и вышел из зала.

Алаис хищно посмотрела на нового управляющего. Ну… погоди!

Кром поежился, но было уже поздно.

– Итак, господин Кром, возьмите хозяйственные книги, и предлагаю начать с винного погреба.

* * *

Алаис сбивалась с ног.

Ревизия кладовок, продукты, ледник, ткани, кожи, галантерея, зерно, вино… в этом мире замки могли жить на полном самообеспечении. Подсчет того, что нужно для праздника, что надо будет заказать, докупить, предоставление списков Таламиру, одобрение хозяином, заказы…

Тут Алаис и попробовали на прочность второй раз.

Так-то прислуга хоть и кривилась, хоть и шипела вслед, но при ней рты не раскрывали и приказания выполняли. Кухарка донесла до всех политику партии, и народ предпочел не связываться. Не стоит выражение своего презрения поротой задницы, ой не стоит.

Хотя так думали далеко не все.

– Это что?!

Алаис пнула ногой стол. Сооружение пискнуло и пошатнулось.

Требовалось сколотить несколько десятков столов для солдатского угощения. Вот плотники и работали, но кто-то явно схалтурил.

– Роза!

Орать на проститутку было что на тот стол.

– Кто делал этот стол?

Молчание.

Алаис обвела взглядом десяток плотников, столпившихся вокруг.

– Кто. Делал. Этот. Стол?

Опять молчание.

Круговая порука? Вам же хуже!

– Кто старший в артели?

Молчание, но взгляды скрестились на одном из плотников: здоровущем мужике лет тридцати.

Алаис перевела взгляд на солдата, который неотлучно следовал за ней.

– Взять его. И выпороть на конюшне.

Двое из четырех ее сопровождающих вмиг подскочили к мужику, завернули тому руки за спину, согнули так, что он шлепнулся перед Алаис на колени.

– Пятьдесят плетей, – равнодушно произнесла герцогесса.

– Помилуйте, госпожа!

О, немой заговорил? Понял, что не пустые угрозы. А пятьдесят плетей – это либо смерть, либо увечье, либо, если очень-очень-очень повезет, просто болезнь, но долгая, не менее полугода. Если нет заначки на черный день – все равно смерть.

Алаис прищурилась.

– Кто делал этот стол? Последний раз спрашиваю!

– Мирви и Фульк, – последовал кивок в сторону двоих плотников.

– Пять плетей за то, что не сказал сразу, и еще пять за то, что принял некачественную работу, – припечатала Алаис. – Этим двоим по двадцать пять плетей. Десять за испорченный стол, десять за то, что пытались мне соврать, пять за сговор. Цену испорченного дерева взыскать с них поровну. Переделать испорченный стол всей артелью, чтобы впредь думали, кому лгать. Пока не переделают – не кормить. Завтра с утра все проверю, – Алаис раздавала приказы ледяным тоном.

– Госпожа герцогесса!

О! Кто нарисовался! Господин управляющий, свеженазначенный. Алаис нарочито добродушно улыбнулась.

– Господин Кром, налицо саботаж свадьбы вашего тьера. Как вы думаете, с кого он за это спросит?

Подтекст просчитывался легко: «Я-то на свадьбе нужна живая, здоровая и счастливая. А ты – нет. Мне еще детей рожать, так что у меня есть время, а ты не оправдаешь надежд господина – будешь скормлен акулам. Так вот».

Кром дураком не был. И вызверился на плотников так, что Алаис только головой покачала. Плети стали неизбежны.

Что ж.

Сами напросились. В это время демократия не в почете, наоборот. За некачественную работу – получи плетей, за воровство – получи плетей (самым закоренелым могут и руку отрубить), за прелюбодейство – да-да, тоже получи плетей. И нигде, нигде не говорится о правах личности на самоопределение и прочих приятных мелочах.

Конституцию написать, что ли?

Алаис привычно задавила ненужные мысли и сосредоточилась на главном. Подготовка к свадьбе.

Род Ольрат

Массимо опрокинул в себя дешевое пойло, хлопнул собутыльника по плечу и поднялся из-за стола.

– Поздно уже, пойду я…

И верно, ему было пора идти. Сегодня будет тяжелая ночь. Очень тяжелая.

Со времени того разговора с Шернатом прошло уже больше десяти дней. И за это время Массимо успел главное.

В образе старого пьяницы, который горюет по племяннице, он посещал те же кабаки, что и Роман. Благо молодой балбес рассказывал сестре, куда он ходил и с каким результатом.

Но прийти мало! К тому же, как только Роман напал на след, он прекратил откровенничать с сестрой, отговариваясь тем, что некоторые сведения опасны для жизни. Эх, лучше б наоборот! Сначала помалкивал, а потом поделился подозрениями.

Как, кто, с кем, когда, куда…

Мало прийти в кабак, надо еще понять, что именно заинтересовало Романа, но Массимо справился с этим. Удача улыбнулась ему в третьем по счету питейном заведении. Не сразу, нет, но Массимо умел сидеть и слушать, а судьба благоволит терпеливым и внимательным.

Что такого было в разговоре двух шлюх? Что царапнуло?

А то, что одна из них, поглядев на старого пьяницу, заметила вскользь: «Это дядя той девчонки. Ну, которую как тех двоих…»

Двоих сразу?

Продажных девок?