Голос с острова Святой Елены

Чтобы продемонстрировать вам то доверие, которым я пользовался в армии, — продолжал он, — мне достаточно только рассказать вам об одном событии, которое войдёт в историю. Через шесть дней после моей высадки в Канне передовой отряд моей маленькой армии встретился лицом к лицу с авангардом дивизии, высланной против меня из Гренобля. Камбронн, командовавший моим передовым отрядом, хотел обратиться к солдатам дивизии из Гренобля, но они не захотели слушать его. Они также отказались принять Рауля, которого я послал вслед за Камбронном. Когда мне сообщили об этом, я сам вышел к ним, приказав моим солдатам взять ружьё под левую руку и повернуть дулом в землю, и сказал остановившимся солдатам Гренобля: «Первый же солдат, который захочет этого, может выйти вперёд и убить своего императора!» Мои слова подействовали подобно электрическому шоку, и возглас «Да здравствует император!» прогремел в рядах встречавших меня солдат; они и солдаты моего отряда бросились друг к другу в объятия, высланная против меня дивизия присоединилась ко мне, и мы вместе двинулись в Гренобль.

На подходе к Греноблю храбрый Лабедойер, молодой человек, воодушевлённый благородными чувствами и полный отвращения к поведению ничтожеств, против которых воевала Франция и из-за которых она пролила столько крови, присоединился ко мне вместе со своим полком. В Гренобле я встретил полк, в котором двадцать пять лет назад я был капитаном, и ещё несколько полков, выстроившихся на крепостном валу, чтобы оказать мне сопротивление. Как только они увидели меня, так сразу же раздались громогласные возгласы «Да здравствует император!» и не только со стороны солдат собранных полков, но и со стороны национальной гвардии и собравшегося народа: городские ворота были брошены наземь, и я с триумфом вошёл в город. Что было замечательным и поразительным образом продемонстрировало чувства войск, так это то, что в один момент шесть тысяч солдат, которые присоединились ко мне, надели на себя старые трёхцветные кокарды, которые они хранили как сокровище, когда армия была вынуждена ходить под антинациональным бурбоновским знаменем. Я двинулся в Лион, где ко мне присоединились войска, которым было приказано защищать город против меня. Графу д’Артуа, который командовал городом несколько часов назад, посчастливилось сбежать в сопровождении всего лишь одного драгуна. На все его настойчивые просьбы и мольбы следовал лишь один ответ: «Да здравствует император!»

Сегодня, когда Наполеон сидел на ступенях веранды, он заметил меня, гуляющего в саду вместе с г-ном Стокоу, и попросил подойти к нему. Наполеон задал ему несколько вопросов на итальянском языке.

Сегодня же сэр Хадсон Лоу и майор Горрекер провели некоторое время с графом Бертраном.

Сэр Томас Рид сообщил мне, что сэр Хадсон Лоу получил запечатанный пакет от Бертрана, адресованный лорду Ливерпулю, который губернатор отправит по назначению, хотя он знает, что в пакете содержатся жалобы на него; что губернатору совершенно безразлично, на что жалуются французы; что если бы не эти проклятые полномочные представители, то дела обстояли бы намного лучше. Затем сэр Томас спросил меня, много ли я с ними разговариваю. Я ответил, что очень мало, и я обратил внимание на то, что в последнее время их отношение ко мне заметно изменилось: вместо того чтобы задавать мне массу вопросов, как раньше, они редко беседуют со мной, ограничиваясь разговорами на общие темы. В Лонгвуд был вызван майор Горрекер и имел продолжительную беседу с графом Бертраном.

11 октября. Посетил Наполеона в семь часов утра, когда он находился в постели. Он пожаловался на бессонную ночь и на усиление боли в боку и в плече. К нему вернулось учащённое сердцебиение, которое он объяснил, вероятно не без оснований, тем, что вчера некоторое время сидел на ступенях веранды под солнцем с неприкрытой головой. Я порекомендовал ему соответствующие лекарства, некоторые из которых он принял.

Видел его вновь в три часа дня. Он принимал горячую ванну и от этой процедуры почувствовал большое облегчение. У него значительно ухудшился аппетит.

В Лонгвуд приехал сэр Хадсон Лоу, который стал усиленно заниматься тем, что измерял шагами дистанцию между постами часовых.

С мыса Доброй Надежды прибыл корабль с запасами продовольствия и с письмами из Англии.

12 октября. Увидел Наполеона, опустившего ноги в кадку с горячей водой. Сообщил мне, что он плохо себя чувствует и у него неважное настроение.