Голос с острова Святой Елены

Я ответил, что, во-первых, чистота необходима для предотвращения заболевания и, соответственно, всё, что имеет отношение к чистоте, является частью медицинской проблемы. Во-вторых, дежурный офицер отсутствовал в Лонгвуде, когда ко мне обратились с вышеупомянутой просьбой, но если бы даже он присутствовал, то деликатность вопроса помешала бы даме обратиться к нему с просьбой о некоторых необходимых предметах, с которой ей было бы уместно обратиться к её врачу. И, наконец, я не считаю преступлением желание купить у торговца домашнюю утварь и подобные вещи для госпожи Бертран или для себя лично. Его превосходительство, как обычно, впал в состояние безудержного гнева. Он заявил мне, что не позволит оскорблять его, занимающего должность губернатора, иначе он поступит со мной очень жестоко. Он спросил меня, как я посмел заказывать вещи, чтобы они высылались из королевского магазина, предварительно не проконсультировавшись с ним, и как я посмел заказывать эти вещи в долг в королевских магазинах. Я ответил, что я ничего не говорил о заказе этих вещей в долг в королевских магазинах. Я сослался при этом на моё письмо г-ну Дарлингу, которое губернатор получил в своё распоряжение и которое подтверждает мое заявление. Несмотря на это, губернатор продолжал свою брань и позволил себе несколько плоских ремарок относительно деликатности французских дам.

Тогда я попросил у губернатора его письменное распоряжение, чтобы исключить в будущем возможность совершения ошибки. Губернатор отказался дать мне такое распоряжение. Я затем спросил его: а если дамы попросят меня купить для них какие-нибудь вещи в магазинах, то что тогда я должен буду им ответить? После некоторого раздумья губернатор заявил: если они попросят меня, чтобы я сам что-то купил для них, то я могу сделать это, но если они попросят меня, чтобы я обратился к кому-нибудь, чтобы тот человек что-то купил для них, то я не выполню их просьбу!

Большую часть времени, пока мы с ним разговаривали, он пребывал в весьма раздражённом состоянии, и мне приходилось с большим трудом подавлять в себе желание не улыбнуться, выслушивая, каким чрезвычайно серьёзным тоном он говорил о вышеупомянутой важнейшей проблеме.

Никаких изменений в состоянии здоровья Наполеона не произошло. Беседовал с ним по поводу той клеветы, которая была опубликована в его адрес. «Ни одно из клеветнических заявлений и выпадов в мой адрес, — заявил он, — которыми ваши министры буквально наводнили всю Европу, не доживёт до наших потомков. Во время правления Людовика Четырнадцатого и даже при Генрихе Четвёртом пресса изобиловала клеветой, но ни одна из них в настоящее время не сохранилась. Потуги негодяев, нанятых вашими министрами[58], пляшущими над руинами вашей собственной страны, также не оставят никакого следа в будущем. Когда меня просили написать ответы им, то я отвечал: «Одна победа, один памятник — это и есть наиболее правдивый ответ». Кроме того, поговаривали, будто я оплачивал ответы на клеветнические заявления, что было бы позорно. Грядущее поколение будет судить нас, опираясь на факты: клевета израсходовала весь свой яд на моей персоне. Каждый новый день приносит мне победу над клеветой. Когда пройдут первые проявления озлобления, я не оставлю для своих врагов ничего, кроме глупости и злобы. Когда не останется и следа от всех тех клеветнических утверждений, то в будущие времена войдут осуществлённые мною великие сооружения и памятники, а также составленный мною свод законов, и будущие историки отомстят за то зло, которое причинили мне мои современники».

Я спросил его: верит ли он в глубине своей души, что Александр Первый был причастен к смерти Павла? «Нет сомнения в том, что попытка убийства, — ответил он, — была совершена с его согласия. Императрица, — добавил он, — потом никогда не могла вынести даже вида любого из тех убийц и никогда не принимала их; но в настоящее время один из них является адъютантом императора Александра.

После казни герцога Энгиенского, — рассказал Наполеон, — Александр заказал службу в церкви, чтобы почтить его смерть. Мне это не понравилось, поскольку его поведение в связи со смертью собственного отца он использовал всеми возможными средствами.

Лорд NN, — продолжал он, — также был причастен к этому. Он был самым близким другом Палена, главного организатора покушения и его исполнителя. Всё это было хорошо известно в Петербурге».

Наполеон упомянул о том, что Талейран, вне всяких сомнений, был первым, кто предложил военную экспедицию против Испании, частично потому, что ненавидел семью Бурбонов, и частично потому, что хотел ещё более обогатиться.