Голос сердца

Микаэла была потрясена. Почему она вдруг отправилась искать Салли, почему попросила его починить эту нелепую игрушку — она и сама не могла объяснить. Где-то глубоко в подсознании у нее шевельнулась мысль: она виновата перед Абигейл, виновата своим счастьем. Микаэла не понимала, из каких впечатлений родилась в ее голове эта нелепица, но ведь именно чувство несуществующей вины заставило ее принести сюда игрушку. И почему Салли так настаивает на ремонте* неужели он не понимает, что заставляет ее возражать против перестройки дома. Ведь такая перепланировка значит увеличение числа живущих в доме. Но долго таить обиду она не смогла — ей было жаль Салли, поведение которого красноречивее всяких слов говорило о том, что она также дважды поступила нечутко: сначала отказавшись от перестройки дома, а затем напомнив Салли о несчастном ребенке.

Микаэла пошла куда глаза глядят и неожиданно оказалась перед кладбищем Колорадо-Спрингс. Исполнившись решимости, она отворила маленькую калитку и подошла к могиле с надгробной надписью: «Абигейл Салли». Из последующих цифр явствовало, что Абигейл умерла в двадцать шесть лет, то есть в то время она была существенно моложе, чем Микаэла сейчас. Охваченная сочувствием, растроганная Микаэла сломала ветку с куста и положила на надгробие Абигейл. Затем она быстро повернулась и покинула кладбище.

Как только Микаэла вышла на главную улицу города, где-то поблизости раздался оглушительный шум. Он доносился со стороны лавки Лорена Брея, и, полагая, что там может понадобиться ее профессиональная помощь, Микаэла поспешила в том направлении. Против ее ожиданий, у дверей заведения толпились не взрослые, а дети. Они без устали вопили: «Ведьма! Ведьма!», а среди них, облитая водой, стояла неподвижная как столб Дороти Дженнингс.

Впрочем, в центре образованного детьми кольца она была не одна. Вокруг нее бегал взволнованный Брайен, умоляя товарищей замолчать и подкрепляя свои просьбы легкими тычками кулаков.

Микаэла была еще далеко, когда миссис Дженнингс повернулась и, опустив голову, медленно прошла в лавку. Поколебавшись несколько секунд, Брайен побежал за ней, а остальные дети вмиг дали деру, так что возникший неожиданно гвалт столь же неожиданно и прекратился.

Микаэла последовала за миссис Дженнингс и Брайеном, опасаясь, как бы он в ее отсутствие чего-нибудь не выкинул. И снова ей пришлось признаться самой себе, что за своими личными делами она забывает о воспитании детей. Ее долг сейчас — хотя бы извиниться перед миссис Дженнингс.

Миссис Дженнингс сидела за письменным столом, а перед ней стоял Брайен, судя по его виду с трудом боровшийся со слезами. Она смотрела на него в упор, но без злости, скорее с отчаянием и грустью, а более всего — с непониманием.

— Что я тебе сделала плохого, Брайен? — тихо спросила она, не сводя с него своих удивительных глаз. — Зачем ты выманил меня за дверь, чтобы дети могли осыпать меня бранью?

— Это было совсем не так, — всхлипнул Брайен, и первые слезы покатились по его щекам. — Я этого не хотел. Поверьте мне, миссис Дженнингс, не хотел.

— Во всем виновата я одна, Дороти! — с глубоким сожалением произнесла Микаэла. — Я все собиралась растолковать Брайену, что эти разговоры о нечистой силе — сплошная чушь, но…

— Может, Брайен сам нам расскажет, как было дело? — мягко перебила ее миссис Дженнингс— Нам ведь обеим хорошо известно, как обманчиво бывает первое впечатление. — И она посмотрела на Микаэлу многозначительным взглядом, хорошо ей понятным.

— Ну так что, Брайен? Выкладывай! — подбодрила сына Микаэла.

— Я хотел забрать свою куртку. Она осталась в лавке, а ребята сказали мне, что, если у ведьмы есть что-нибудь из одежды человека, она может его заколдовать. — Он шмыгнул носом и вытер его рукавом. — Я зашел в лавку и стал искать куртку, а ребята остались ждать меня на улице. Куртки нигде не было, а мне вдруг стало так страшно, что я не выдержал и выскочил из лавки вон.

— Миссис Дженнингс заметила, что с тобой что-то неладно, и выбежала за тобой следом, — продолжила Микаэла.

— Да, — кивнул Брайен. — И тут ребята схватили ведро и облили ее дождевой водой из бочки. Думали, она от этого исчезнет. Но она не исчезла, и теперь я знаю, что, значит, она не ведьма.

Слезы уже ручьями лились из больших голубых глаз Брайена. Было очевидно, что он сильно расстроен.

— Видишь ли, Брайен, — медленно произнесла миссис Дженнингс, вставая и направляясь в угол комнаты — к куче красно-черного тряпья, — я оставила у себя твою куртку, чтобы сшить тебе костюм для Хэллоуина. В виде сюрприза, как это прежде делала твоя мама. — Она подняла тряпье вверх, и оно оказалось изумительно красивым костюмом черта. — Ну как, достаточно страшно?

У Брайена моментально иссякли слезы, он впился глазами в костюм, затем подошел к миссис Дженнингс и приложил его к себе.

— Самый страшный костюм из всех, что у меня были! — воскликнул он с восхищением, рассматривая себя в зеркале.

Миссис Дженнингс напялила ему на голову колпак с рогами черта и, отойдя, полюбовалась на свою работу.