Голос сердца. Книга вторая

— Не так важно! Господи, что за странные взгляды на жизнь у тебя? Мы бы все равно узнали рано или поздно твое настоящее имя… — Он недоуменно покачал головой, не сводя с нее пристального взгляда. — Людям, меняющим имя, обычно есть что скрывать. А что заставило так поступить тебя? Что хотела скрыть ты?

— Ничего, — энергично запротестовала она. — Когда я поступала учиться в Академию, то отбросила фамилию О’Рурк и назвала себя Темпест. Мне показалось, что это более звучное имя.

Катарин изо всех сил пыталась обрести самообладание, и на ее лице появилось некое подобие улыбки. Она постаралась придать легкость своему тону.

— Для актрисы нет ничего необычного в том, чтобы иметь сценический псевдоним. В Голливуде это обычное дело. Множество кинозвезд там выступают не под своими фамилиями.

— Я в этом не сомневаюсь, но ты упустила из виду один важный нюанс: ты собираешься стать моей женой, виконтессой Инглтон. Настанет день, и ты станешь двенадцатой графиней Лэнгли, а это само по себе налагает на тебя определенную ответственность. Кажется, ты не понимаешь, что вокруг имени женщины на которой я собираюсь жениться, не должно быть никаких тайн или даже легкого намека на нарушение приличий. Поэтому я считаю непростительной безответственностью с твоей стороны не видеть необходимости в том, чтобы быть со мной честной и откровенной. Интересно, ты и дальше собиралась скрывать от меня правду? Или ты намеревалась продолжать обманывать меня в надежде, что я никогда не докопаюсь до истины?

— Ну-ну, продолжай, Ким! — воскликнула Катарин, пристально глядя на пего. Убежденная в том, что всегда сумеет обвести его вокруг пальца, она почувствовала, что сумеет, при должной ловкости, выскользнуть из той западни, в которую ее загнал Ким. — По тому, как ты все это изобразил, можно подумать, что я — убийца, скрывающаяся от правосудия. Конечно, мне следовало бы тебе все рассказать, я даже соби…

— Может быть, ты также намеревалась мне сообщить о том, что ты вовсе не сирота, — перебил ее, сверкнув глазами, Ким, — кем ты представлялась с момента нашего знакомства?

Возмущенно глядя на нее и не дожидаясь ответа, он гневно вскричал:

— Как не пыталась бы ты оправдать свою ложь вокруг своего имени, ты не сможешь, повторяю, не сможешь отрицать, что самым возмутительным образом солгала мне о своем семейном положении! Скажи мне, Катарин, как это можно быть сиротой при живом отце? — Его голос зазвенел от гнева. — Твое поведение по отношению ко мне достойно сожаления, и оно пугает меня. Я потрясен твоей нечестностью! Ты ужасно обидела меня ею. Ты осквернила также самую преданную дружбу моей сестры и доброе расположение к тебе моего отца. Не могу передать, как он возмущен. В нашем кругу, Катарин, презирают лжецов, — закончил он свою речь и дрожащими руками закурил сигарету.

Катарин похолодела, желудок сдавил спазм, будто она проглотила твердый комок. Какое несчастье, что он узнал обо всем столь преждевременно! Теперь она потеряла все свои козыри. Но ей хватило ума и хитрости сообразить, что в ее положении попытки оправдываться, каяться или защищаться только ослабят ее позиции. Поэтому она сразу перешла в атаку. Выпрямившись, с холодным презрением и даже с оттенком превосходства в голосе она заявила:

— За всем этим чувствуется рука Дорис. Шпионить за людьми! Вмешиваться в их частную жизнь! Какая низость! Я очень удивлена, что твой отец не находит достойной порицания эту ее… сомнительную деятельность. Я, по крайней мере, таковой ее считаю. Дорис, а не я, заслуживает осуждения.

Ким почувствовал, как его лицо обдало горячей волной.

— Дорис совершенно определенно не занималась никакими расследованиями, касающимися тебя. Она слишком чиста и порядочна, чтобы быть замешанной в таком грязном деле, как шпионаж. Информация случайно попала ей в руки…

— Ага, я оказалась права! Я была в этом уверена! — с оттенком триумфа и некоторой бравады вскричала Катарин. Но и то, и другое было наигранным, поскольку в глубине души она оставалась глубоко растерянной и еще только-только нащупывала линию своего дальнейшего поведения. — Позволь сказать тебе кое-что еще, Ким. Уверяю тебя — ты ошибаешься. Я глубоко убеждена в том, что Дорис приложила все силы для расследования моего чикагского прошлого, стараясь откопать там какую-нибудь грязь обо мне. Пускай, меня это мало волнует. Ей ничего там не выкопать. Мне нечего скрывать, как я тебе уже говорила. У меня нет никаких «скелетов в шкафу».

— Я не вполне понял, к чему относится твоя последняя тирада, и не намерен удостаивать ее ответом. — Ким впился в нее взглядом и нахмурил лоб, который пересекла глубокая борозда. — Ты же не можешь отрицать, что у тебя есть отец и он живет в Чикаго?