Голос сердца. Книга вторая

— Боюсь, что в тот момент, когда вы оба появились, я была так расстроена, что не разобрала толком ваших слов. Что вы там говорили о причинах его задержки?

Она искоса взглянула на Ника.

«Все ты прекрасно разобрала, — подумал тот, — и просто разыгрываешь хладнокровие в присутствии Джейка».

— Виктору позвонили по делу. С побережья, — принялся на ходу импровизировать Ник. — Звонили со студии «Фокс» насчет того вестерна, что он собирается делать для них в ноябре. Что-то связанное с его партнерами по съемкам. Я не…

Остаток фразы Ник буквально проглотил от изумления. Он нахмурился, сосредоточенно глядя на приближающегося к ним мужчину.

— Господи! — Схватил он за руку Джейка. — Мои глаза меня обманывают, старина, или это действительно Майкл Лазарус движется прямо на нас?

— Клянусь Богом, это он.

— Какого дьявола он тут делает? — спросил Ник, обращаясь к Франческе.

— Кажется, он гостит у Бью Стентона на вилле в Кэп-д’Антиб. Я смутно припоминаю, что Дорис, когда мы подписывали гостевые карточки, говорила что-то насчет того, что Бью собирается привести с собой всех своих постояльцев. В его свите — Пандора Тримейн с мачехой, а также — Майкл Лазарус с Хилли Стритом. Это все, что мне известно.

Удивленная столь непривычно резкой реакцией Ника на появление Лазаруса, Франческа с любопытством поинтересовалась:

— Почему это вы так разволновались?

Ник было открыл рот, чтобы высказаться, но тут же его закрыл, увидев выросшего перед ними Майка Лазаруса. Тот, ощупав присутствующих быстрым взглядом, небрежно кивнул:

— Приветствую вас, друг мой. Как поживаете?

Он протянул Нику руку, и тому не оставалось иного выхода, как пожать протянутую руку и со всей возможной любезностью ответить:

— Прекрасно, Майк. А вы?

— Лучше не бывает.

Ник представил ему остальных, после чего Лазарус заявил Франческе:

— Ах да, вы — дочь графа Лэнгли. Меня только что познакомили с вашим братом. Очаровательный молодой человек! Мы с ним очень занятно поговорили о живописи и особенно о Тернере. Как вам, наверное, известно, я — коллекционер и очень увлекаюсь Тернером. Ваш брат рассказал, что ваш отец владеет большим числом несравненных акварелей этого художника, но, к несчастью, они не продаются. Очень жаль.

Франческа кивнула, ответила на несколько вопросов Лазаруса, а потом терпеливо выслушала его долгие рассуждения о живописи. Ник был вынужден признать, что этот человек прекрасно образован, знает предмет и способен авторитетно говорить по нему. «Да, несомненно, он — знаток, — подумал про себя Ник, — но от того не перестает быть сукиным сыном». Он внимательно и настороженно изучал Лазаруса, испытывая к нему те же неприязнь и недоверие, что и во время их первой встречи в отеле «Ритц». Ник сознавал невероятное могущество этого человека, скрытую силу, проявлявшуюся в его голосе и манере говорить. Улыбка на загорелом лице Майка была сама любезность, но его бледно-голубые глаза при этом оставались мертвенно-холодными. «Он — коварен и опасен, — думал Ник. — Достойный последователь Макиавелли — интриган, заговорщик, любитель манипулировать людьми. Убийца».

Лазарус что-то сказал ему.

— Простите, Майк, я не совсем расслышал ваши слова, — извинился Ник.

Недовольство промелькнуло в тусклых глазах Лазаруса.

— Я только что сказал, что Бью представил меня Катарин Темпест, — с почти насмешливой улыбкой проговорил он и продолжил: — По-видимому, я был не прав относительно этой юной леди. Бью говорит, что она грандиозная актриса, и я готов с ним согласиться. Хотя, в отличие от Бью или Хилларда, я еще не видел ее на экране, но как материал она превосходна. Совершенная красота, без изъянов. Она похожа на изящную статуэтку из слоновой кости. Знаете, она действительно заслуживает быть изваянной, но кто из скульпторов достоин ее? Разве только Микеланджело. Я обязан извиниться перед Виктором за то, что был к ней несправедлив. Кстати, я слышал, что Виктор одержал победу. По словам Хилларда, его «Грозовой перевал» — один из лучших фильмов во все времена.

Ник и Джейк сразу включились в обсуждение картины, а Диана с удовольствием прислушивалась к разговору мужчин. Франческа же отключилась, задумавшись над словами Лазаруса, анализируя сказанное им о Катарин. Он говорил о ней, как о неодушевленном предмете. «Красивая вещица, которую можно купить для пополнения коллекции, поместить в свою галерею и хранить обязательно под стеклом и при должном освещении», — неприязненно думала Франческа, беззвучно скрипя зубами от возмущения. Какой странный человек! Холодный, напыщенный и даже — слегка пугающий. Франческа поняла, что Майк Лазарус совсем ей не нравится.

Тем временем тот сказал:

— Ах, прошу прощения, джентльмены. Я вижу, сюда направляется дама моего сердца.