Голос сердца. Книга вторая

— Я не передумаю, дорогая, — ответила Катарин так тихо, что Франческа с трудом разобрала ее слова. — Если даже мне покажется, что из нашего брака с Кимом может что-то получиться, то я все равно не выйду за него. Я не могу сделать этого ни сейчас, ни потом.

Франческа напряженно слушала и старалась понять сказанное подругой, неотрывно глядя в побледневшее, расстроенное лицо Катарин.

— Почему? — потребовала она ответа, повысив голос, в котором сквозила тревога.

— Есть еще одно препятствие.

— Господи, что еще ты имеешь в виду? — нахмурилась Франческа. — Препятствие! Что за странное слово ты употребила?

Катарин отвернулась. Несмотря на страстное стремление довериться Франческе и тем самым облегчить душу, слова застревали у нее в горле. Она стиснула зубы и наконец тихо, но твердо и отчетливо выговорила:

— Я беременна, Франки. Вот то самое препятствие, которое я имела в виду.

Франческа открыла округлившийся от удивления рот, но не смогла вымолвить ни слова и осталась сидеть молча, изумленно уставившись на Катарин.

— И, как это совершенно очевидно, не от Кима, — добавила Катарин. Она откинулась на спинку кресла, в котором сидела, испытывая несказанное облегчение, даже какую-то необыкновенную легкость на душе, радуясь тому, что наконец все было сказано.

— О, Кэт, дорогая! О, Кэт. — Франческа оказалась не в силах произнести еще что-либо, но ее сердце устремилось навстречу подруге, переполняемое сочувствием и нежностью.

— Полагаю, что нет необходимости просить тебя никому об этом не рассказывать, — сказала Катарин. — Я всецело тебе доверяю, Франки.

— И ты можешь всегда доверять мне, дорогая. Я никогда никому ничего о тебе не скажу. Я слишком люблю тебя, чтобы причинить тебе хоть какой-нибудь вред. Что же ты собираешься делать? — Глаза Франчески расширились и стали огромными.

— Существует одна-единственная вещь, которую я могу сделать, — аборт.

— О Боже, нет! Ты не можешь этого сделать, Кэт, ты не должна! Это так опасно, так рискованно. Аборты запрещены, и тебе придется обращаться к какому-то шарлатану. Я знала одну девушку, еще в школе, которая пошла к одному такому, а потом чуть не умерла от кровотечения.

У Катарин пересохло во рту, и она отпила глоток лимонада, чувствуя, что должна что-то возразить.

— Я не собираюсь обращаться к шарлатанам. Когда мой врач позвонил мне сюда в пятницу и сообщил, что результаты анализов положительные, он также сказал, что может устроить меня в частный родильный дом, где есть квалифицированные специалисты. Это, конечно, недешево, но безопасность гарантируется. Со мной все будет в порядке, — закончила Катарин, пытаясь изобразить уверенность, но мрачные предчувствия не оставляли ее, когда она представила себе ожидающие ее испытания.

Сама мысль об аборте ужасала Франческу, независимо от того, кто его будет делать и где. Она живо припомнила свою школьную подругу, так глупо подвергнувшую смертельной опасности свою юную жизнь.

— Пожалуйста, не делай этого, Кэт, — умоляла она ее, придвинувшись к ней поближе. — Ну, пожалуйста, дорогая! Ты такая хрупкая. Я боюсь за твое здоровье. Кстати, а кто отец ребенка? Почему он не проявляет никакого участия во всем этом?

Не получив ответа, Франческа, преодолев свою обычную деликатность, переспросила:

— Кто он, Кэт? Кто отец?

Катарин покачала головой:

— Я предпочла бы не называть его имени.

Ее ответ удивил Франческу, но она не подала вида и твердо сказала:

— Послушай, Кэт, думаю, что тебе надо оставить ребенка, неважно, от кого он. Аборт так рискован и…

— Я не могу! — срывающимся голосом вскричала, взорвавшись, Катарин. — Пожалуйста, не пытайся разубедить меня. Не хочу, черт побери, даже пересказывать тебе всего, что я передумала, пока не пришла к этому решению. Я родилась в католической семье, и, хотя уже давно не хожу в церковь, в душе я осталась католичкой. Я собираюсь совершить смертный грех, убив собственного ребенка. О Боже, Франки, не заставляй меня страдать еще сильнее…

Впервые за все время их разговора в глазах Катарин блеснули слезы, и она, достав из кармана носовой платок, принялась утирать им глаза, безуспешно стараясь обрести утраченное самообладание.

— Не плачь, Кэт, — пробормотала Франческа гладя ее руку и стараясь успокоить. — Прости меня, я не хотела еще больше тебя расстраивать. Ты же знаешь, что я на все готова, чтобы тебе помочь.

Франческа немного помолчала, подумала и заговорила вновь:

— Что касается мужчины…

— А что может его касаться? — раздраженно перебила ее Катарин.

— Я не спрашиваю его имени, но просто интересуюсь, что думает он по поводу твоего решения?

— Он ничего не знает.

— Господи, почему ты ему ничего не сказала?

— Потому что я не знаю, как он себя поведет. — Катарин сжала губы и поморщилась. Именно это мучило ее уже много дней. Тусклым голосом она произнесла: — Он даже не знает о моей беременности.

— О, Кэт!

Франческа выпрямилась. На ее лице промелькнуло испуганное выражение.