Голос сердца (СИ)

Такой закат цивилизации следовало предполагать еще тогда, когда население приближалось к восемнадцати миллиардам. Была надежда, что продолжительная бойня, сократившая численность человечества до приемлемого максимума, вернет планете счастливые мирные времена, когда всего было в достатке. Но, начав однажды кровопролитную расовую борьбу, люди уже не могли остановиться. Больше никакого прогресса не наблюдалось, технологических открытий не совершалось, во всем мире свирепствовала война, и конец ее был предрешен заранее: деградация и вымирание цивилизации. Даже без применения оружия массового поражения.

- А что джорджийцы, сдались? – Уже несколько поколений не существовало понятия «американец», новые национальности рождались как сорняки, называясь не по расовому признаку, а по месту проживания. Но на этом деление не останавливалось: если восставали какие-то отдельные области или города, провозглашая себя государствами, возникали новые нации: кливлендцы воевали с детройтчанами, граждане Лос-Анджелеса не находили общего языка с жителями Сан-Диего…

- Джорджия все еще сопротивляется. Но техасские собаки отжимают наших в Южную Каролину. Если это им удастся, удержать Теннесси станет сложнее.

- А за Теннесси и Кентукки на очереди, - прорычал Олдманн, ударяя по столешнице громадным кулаком, отчего пепельница подскочила на несколько сантиметров. Бычки рассыпались среди желтоватых кружек, заполненных подобием чая, а на самом деле сомнительным пойлом из горьковатых степных трав. – До каких пор мы будем терпеть проклятых собак на нашей территории?!

На него шикнули сразу с нескольких сторон, и все взоры обратились к Джону Леону, молчаливо докуривающему вонючую сигарету. Загорелая кожа и непокорные рыжеватые кудри выдавали в нем коренного техасца, и то, что он жил и работал в Кентукки, не могло исправить национальной принадлежности к врагу.

Леон не поднял взгляда, хотя напряжение повисло в воздухе. Он сбежал в Кентукки несколько лет назад от войны, которую развязал Техас, подчиняющий себе смежные штаты и тем самым строя новое военное государство, независимое от Вашингтона. Кто мог подумать, что чума доползет и сюда, рано или поздно настигнет самых миролюбивых? И никому не удастся отсидеться в тылу.

- А ты что думаешь, Джон? – из вежливости к сослуживцу поинтересовался Майки. Политические взгляды имели огромное значение во время войны. Никто не хотел кормить врагов и предателей. Место Леона мог занять безработный кентуккианец.

Техасец пожал плечами. Все видели, что безразличие наносное – конечно, ему было не все равно.

- Я не могу осуждать техасцев, там остались мои мать и отец, - тихо ответил он, затушил сигарету и поднялся, чтобы отправиться на рабочее место. Деньги, которые получит, он отправит в Техас, чтобы его родители не умерли с голоду. Если, конечно, границы не перекроют, и платеж пройдет. Риск подарить деньги ненадежной почтовой системе, увы, всегда оставался.

Я догнал друга на гулкой металлической лестнице, ведущей на много этажей вниз, глубоко под землю, в душные и горячие металлургические цехи, где все мы работали, чтобы вечером было что закинуть в желудок.

- Ты не обижайся на пацанов, Лев, - попросил я. Прозвище «лев» Джон получил за одноимённую фамилию, а также благодаря своему уму и утончённости, хотя какой из него лев? Тихий и спокойный котенок. Ему бы работать в научной сфере с его образованием, а он рвал жилы в нашем аду. Многие за глаза называли Джона трусом, так как он предпочел вкалывать, а не воевать. Но я не был согласен с такой формулировкой, мне война, как и многим, казалась глупой тратой сил и времени. Почему вместо того, чтобы растить зерно и пасти скот, мы убиваем друг друга? Что мы не поделили? Разве война сделала нашу жизнь лучше? богаче? спокойнее? Нет. Тогда почему мы продолжаем бессмысленно воевать, разрушать, ненавидеть, грабить? – Просто все на нервах, беспокоятся за свои жизни, семьи. Сам видишь, Техас совсем зарвался, обезумел. Все ему мало.

- Они всего лишь борются за свое существование, - объяснил Джон, его голос был наполнен безнадежной грустью. – Как и остальные.

- Но что-то очень уж агрессивно борются, - ощетинился я, уходя в глухую оборону, ненавидел спорить с другом, но и молчать не мог.

- А НьюЙорк не агрессивно? – парировал Джон и был прав: за последние десятилетия штат НьюЙорк тоже разросся, подчиняя себе штаты, неспособные ему противостоять. На восток продвинулся до Айовы, на юг до Джорджии. И пошел бы дальше, если бы на его пути не встал Техас. При этом мнения проживающих там людей, находящихся на грани вымирания, в учет не ставились. Если отстраниться, то со стороны мы выглядели не лучше техасцев, обороняющих собственные интересы на территориях бывших США.

Мы невольно остановились. Джон смотрел на меня с прищуром, но не с недоверием, – мы были хорошими друзьями. Пока были.

- Чувствую, что пришла пора делать выбор, - нехотя начал Джон, и я понял, что он собирается сообщить нечто неприятное. В ином случае у него не было бы такого траурного лица.