Голос Тайра. Жертва порока

Я занервничала. Сильно так. Даже живот свело от волнения — ритуал вот-вот начнется, а моих спасителей что-то не только не видно, но даже не слышно. Да и сама я теперь ничего не могу поделать. Попыталась подергать руками — ничего не получилось. Меня просто впечатало в каменный пол и распластало по нему. Я не могла пошевелиться и единственное движение, которое было в данный момент доступно — открывать и закрывать глаза. Ну еще губы шевелились. Мое единственное оружие и надежда на спасение.

— Добрый вечер, господа заговорщики! — бодро сообщила я и даже сама удивилась тому, как звонко и весело прозвучала эта фраза. — Правда, я не уверена в том, что сейчас вечер, но все же, вынуждена признать, что воспитание дает о себе знать. А посему — здравствуйте!

Молчание в ответ. Темные фигуры, с ног до головы закутанные в плащи, с надвинутыми на лица капюшонами, молча занимали свои места. И, по-моему, на мое приветствие вообще никто внимания не обратил. Это-то и стало решающим фактором в том, что произошло дальше.

Я обиделась! Это же надо, какое неуважение к барышне — мало того, что раздели, на холодный пол швырнули, так еще и о вежливости забыли! Нет, оставлять все так, я точно не собиралась о чем тут же и сообщила фигурам в темных плащах все тем же бодрым и звонким голосом.

— Маменька мне часто повторяла, что аристократы в большинстве своем, те еще мерзавцы и невоспитанные олухи, — добавила в конце, встревожено глядя на то, как один из сектантов становится у меня в ногах (кто это был определить я, конечно же, не могла, лицо под маской было не рассмотреть) и закатывает рукава своей рясы, — но мне хотелось верить, что все это враки. И зря, как выяснилось. Матушка моя — женщина необычайно умная. И знаете, что я вам скажу, господа? А скажу я вам о том, что матушку надо слушать. Она плохого не посоветует.

Несла я все больше чушь разную, сама даже не всегда успевала осознать, что именно говорю, а слова слетали с губ и повисали в напряженной тишине. И эта тишина, отсутствие какой-либо реакции со стороны моих пленителей только еще больше подзадоривала. Нет, вот правда, я тут вся такая обнаженная, лежу перед ними в самой что ни на есть неприличной позе, разговорами вот светскими их развлекаю, а на меня даже не смотрит никто. Непорядок!

Возле гада в рясе, что у меня в ногах расположился, появился еще один. Тоже в рясе, только поменьше ростом и покруглее. Кругленький стоял чуть позади, и держал на вытянутых руках талмуд, раскрытый аккурат посередине. Причем держал его этак услужливо, едва не согнувшись в поклоне, чтобы значит, сообщнику его удобно читать было. Сообщник не удостоил своего помощника и кивком и принялся… да читать из талмуда и принялся. И если судить по тому, что я ни слова не поняла из той тарабарщины, что он нес, первая стадия ритуала началась. Я заволновалась. Как там говорил Прэтт? Сразу им надо сконцентрировать энергию внутри круга, затем — напитать кровью внешний контур. До второго этапа доводить мне не хотелось совершенно. Малкольм ни в чем не виноват и его смерть от рук заговорщиков я не прощу ни себе, ни тем более, этим самым заговорщикам.

— Вот вы, лорд Нейрос, — я била

наугад, совершенно не будучи уверенной в том, что папенька леди Ариэллы на самом деле находился среди сектантов, просто вся эта картина, с главным гадом и его маленьким кругленьким секретарем была уж слишком откровенной и наводящей на определенные мысли. — Всегда слушались маменьку? Я сейчас про вашу маменьку спрашиваю, поскольку мою вы слушаться никак не могли, она вроде помоложе вас будет.

Не знаю, что такого я сказала, но читающий заклинание сбился. Ага! Я едва в ладоши не захлопала от радости, что получилось, и захлопала бы обязательно, если бы эти самые ладошки отрывались от каменного пола.