Голос Тайра. Жертва порока

Но у меня же всегда все не как у нормальных журналистов. Стоило лорду замедлить шаг и прислушаться к разговору, как я почувствовала, что чулок, которым был привязан дневник, самым предательским образом стал объезжать по бедру вниз.

— Стойте! — прошипела я, дергая лорда Прэтта за руку. Но больше ничего сделать не успела, голоса стали громче и из-за поворота уже показался мужчина.

Я не успела рассмотреть, кто именно это был, потому что в следующий момент, меня вдруг обняли за талию и прижали к твердому мужскому телу. Я только рот раскрыла, чтобы возмутиться, как мерзкий менталист самым наглым образом, закрыл мне его… поцелуем.

И… вот как-то что было дальше, я помню плохо. Когда в академии девчонки рассказывали о своих ощущениях от поцелуев, я не верила. Решилась даже в одно время попробовать, правда ли, от прикосновения губ можно лишиться воли, потеряться в пространстве и раствориться в нежности, страсти и чем-то там еще. Попробовала. И поняла, что врут ведь, поганки, и приукрашивают самым наглым образом. Потому что целоваться мне не понравилось ни в первый раз, ни во второй, ни даже в третий. Специально исследования проводила с разными парнями, чтобы было что сравнивать. И никаких бабочек в животе у меня не порхало и сладкое томление по телу не разливалось и голову не туманил сладостный дурман… Раньше…

Но только теперь поняла, что… не с теми я исследовала. Вот точно не с теми, потому что… Потому что, когда губы лорда Прэтта завладели моими, голова закружилась и дыхание перехватило и… сердце забилось быстро-быстро… и стало вдруг как-то неважно, что мы с ним находимся в коридоре чужого особняка и нас уже точно увидели. И я даже про дневник, который по ноге съезжал все ниже и ниже забыла… и вообще обо всем на свете забыла, растворяясь в этом поцелуе.

И да, я не знаю, в какой именно момент подалась ему навстречу и обхватила руками за шею, понятия не имею, когда именно стала отвечать на его поцелуй… Я вообще перестала соображать, хоть что-то, но ровно до того момента, как рядом с нами не раздался насмешливый мужской голос:

— Лорд Прэтт, я много слышал о вашей эпатажности, но мне кажется, вы перегибаете.

Я дернулась, чувствуя, как щеки заливает румянец, но меня не выпустили, более того, противный лорд Прэтт, даже не подумал перестать меня целовать и еще сильнее прижал к себе, обхватил одной рукой мой затылок, чтобы не дергалась и не вырывалась.

Невольный наблюдатель только фыркнул насмешливо, а потом я услышала звук удаляющихся шагов. И уже откуда-то издалека прилетело насмешливое:

— Если так не терпится, найдите себе комнату. Право слово, в коридоре это как-то… неудобно.

Я забилась в объятиях лорда Прэтта. Было стыдно и противно, и вообще, я себя сейчас такой грязной почувствовала.

— Тихо, — шепнул лорд, прекращая, наконец, меня целовать и прижимая мою голову к своей груди. — Не дергайтесь. Пусть уберется подальше.

И пусть сердце мое колотилось как сумасшедшее, в голове был туман, щеки горели, а в горле уже клокотал яростный рык, а перед глазами стояло видение того, как мой ридикюль опускается прямо на голову лорда Прэтта, я замерла. И нет, вовсе не из-за того, что приятно было стоять вот так, в обнимку с противным менталистом или поцелуй его мне понравился или еще что-то такое… вовсе нет. Просто проклятый шелковый чулок, которым я прикрутила дневник, все-таки съехал окончательно.

— Мама, — прошептала я, сжимая пальцы на лацкане пиджака Прэтта и с ужасом глядя в спину удаляющемуся по коридору мужчине. Там не просто кто-то мимо шел, там сам вице-канцлер был.

— Неа… — насмешливо фыркнул лорд, сильнее прижимая меня к себе, — не мама. Хуже. Молчите и не дергайтесь, пусть уберется совсем.

— Тетрадь, — успела шепнуть я, прежде чем лорд сжал ладонью мой затылок и буквально впечатал лицом себе в грудь.

Да-да, это я оценила. И даже благодарна была… почти… но проклятый дневник.

— Тетрадь сейчас упадет, — зашипела я, приподнимая правую ногу, чтобы замедлить скольжение.

— Где?

— На правом бедре.

Вице-канцлеру оставалось всего несколько шагов до того, чтобы скрыться с наших глаз. Совсем чуть-чуть. А этот лорд… мерзкий менталист, противный аристократишка… Никогда ему не прощу, вот не прощу и все!

Просто в тот миг, когда вице-канцлер уже почти скрылся с наших глаз, но в последний момент вдруг остановился и обернулся, Прэтт поступил как… как… отвратительно он поступил! Резко отпустил меня, а сам… сам… присел на корточки и запустил руку мне под юбку.

И вот стою я вся такая красная от смущения, гляжу расширившимися от ужаса глазами прямо в глаза вице-канцлера, а лорд Николас Прэтт в этот момент сидит передо мной на корточках и что-то там шурудит под юбкой.

И вот что мне было делать? Вот что?

Не думая совершенно ни о чем, я просто размахнулась и изо всех сил приложила противного менталиста ридикюлем по голове.