Голос тонкой тишины

- В полночь Соловей-разбойник примет свой настоящий облик!

- И чтобы к полуночи все было готово, - шел по коридорам в окружении челяди Соловей-разбойник. - Мечи, алебарды, гранатометы. "Шилку-2" закупили? А НУРСы? Дуэльные пистолеты, пищали - к черту. - Тут он засмеялся.

Добродушным смешок мне не показался.

Не успела прикрыть дверь, как меня выхватил из темноты свет электрического фонаря.

- Не спится, красавица? - взлетел надо мной Соловей.

- Я была бы благодарна, если б хозяин провел меня по замку, пролепетала.

Соловей вспорхнул мне на плечо, и мы отправились в путь.

- Портрет Алябьева, чей знаменитый романс посвящен мне. А здесь иллюстрации Билибина к русским сказкам. Разумеется, оригиналы. Моя библиотека: история всех войн, приключения и фантастика. Может быть, одно из самых полных в мире собраний. А вот редкостное научное издание - история псовой охоты. Под библиотекой у меня псарня. Хочешь на псарню?

- Что за бой будет с котом? - поинтересовалась я.

Соловей косо глянул, но не ответил. Вместо этого подошел, как мне показалось, к мольберту, закрытому покрывалом.

- А здесь у меня главная примечательность, извольте взглянуть...

Он стянул покрывало. Постепенно, как проявляется фотография, мы отразились в "картине".

- Зеркало?

- Не просто.

- Говорящее, что ли? - несколько разочарованно вопросила я.

Соловья моя интонация слегка задела. Он клюнул довольно тусклую поверхность зеркала, и оно засветилось. Чтобы заговорить невыразительным голосом диктора на телевидении:

- В некотором царстве, в некотором государстве...

- Пропустим! - рявкнул Соловей. Да так, что я отшатнулась. - Давай по сути!..

Зеркало закашлялось, прочистило горло и объявило:

- Война - такое же естественное состояние человеческого бытия, как и другие. Это продолжение общения иными, а именно военными средствами. Войны устраняют противоречия, являясь реакцией на пустоту бытия. Мир - это путь к войне. И наоборот.

- Это зеркало висело долгое время в коридоре Мурманского университета, на кафедре марксизма-ленинизма, - пояснил Соловей. - Вбирает все, что слышало... К сути всегда плетется издалека.

- Сегодня в мире существуют предпосылки к тридцати двум войнам... - В течение минут сорока зеркало освещало международное положение.

- Старческий маразм у зеркальца, - посетовал Соловей и, как на клетку с попугаем, набросил на него покрывало. - Мы всего лишь поразвлечемся.

С этими словами он упорхнул. Я осталась наедине с сумасшедшим зеркалом. Не долго думая, стянула с него покрывало.

- Скажи, кем в полночь обернется Соловей?..

- Не знаю. Он во мне вообще не отражается, - пробурчало зеркало. - Так, изредка, для гостей...

До первой крови

Часы на дубе пробили без четверти двенадцать.

Пробитые без четверти двенадцать со стуком желудей упали в траву.

На чистой поляне явился Соловей, в кругу, огороженном факелами. Мы с Ингигердой, Лукоморьевым и Баркаялом стояли за этим кругом.

Напротив Соловья, в прелых листьях, залег Василий. Противники изучающе меряли друг друга взглядами. Соловей подпрыгивал от нетерпения на месте, ему явно мешал ятаган, который лежал на земле: казалось, птица привязана к нему неким таинственным ловчим. Василий выглядел, я бы сказала, заранее сыто.

- Только не есть! - предупредил его Баркаял.

- Что я, папуас из голодного края? - обиделся Василий. - Я только мысленно... Да он и невкусный... наверное.

Из часов, не торопясь, на жердочку вышла кукушка. Глянув на стрелку, запела заржавленным голосом:

Ты кукушечка, погадай-ка мне,

Ты бездетная, бесталанная...

Не успеешь погадать

Придет время умирать,

Чему быть - не миновать,

Придет время умирать

Я не стану горевать...

Стрелки сошлись. Кукушка юркнула внутрь, хлопнули ставни. Тотчас Соловей перекинулся через голову. И предстал пред нами во всей красе. Его кривой ятаган больше не волочился по земле. В зеленой рубахе, из-под которой выглядывала тельняшка, в красных шароварах и, как ни странно, ботфортах, он являл нечто среднее между бусурманином и волжским ушкуйником. На голове чернела бандана, прикрывавшая, по всей видимости, бритый череп.

Наш котишка остался перед этим бродягой обычной домашней живностью, которую любящие хозяйки долгими зимними вечерами нежат у телевизора. Васька раззявил пасть и смотрел на великана без выражения нахальной сытости на лице. Я, даже несмотря на свое беспокойство, почувствовала нечто вроде морального удовлетворения.

- Выбирай, - предложил великан и сделал широкий жест, от которого пламя факелов вокруг колыхнулось. - На кого укажешь, тот назовет нам оружие.

- Мяу-гу... могу я выбрать кого-нибудь из мур-р-зей... друзей? - От волнения Василий сбивался на кошачий язык.

- Можешь, - великодушно предложил великан. - Но посоветуют ли они тебе путное?..

Кот дрожащей лапой ткнул в Баркаяла. Тот, вышед на середину круга, поколебался и принял решение:

- Предлагаю сторонам сразиться самым жестоким и самым сильным оружием из всех доселе известных.

- Это ядерными боеголовками? - тихо спросила я Лукоморьева.

- Чем можно убить за глаза? - возгласил Баркаял.

Зрачки его в прямом смысле метали молнии.