Голос в ночи

— Ну, скажем, пойти в прихожую и принести оттуда одну из трех телефонных книжек, лежащих на столике.

— И собака выполняла?

— В большинстве случаев — да. Или, скажем, подбежать к пианино, вскочить на подставленный стул и ударить лапой по правой части клавиатуры. Собака так и делала.

— И это ей внушалось мысленно?

— А как же иначе? Ведь собаке не скажешь: «Пойди туда-то и принеси то-то». Она не поймет. А вот если мысленно, максимально сосредоточась, как бы самому проделать то, что приказываешь собаке, то, оказывается, она понимает и делает. В том-то особый интерес и ценность этих опытов. Собака да и любое другое животное не понимают человеческой речи. С ними нельзя заранее договориться, чтобы они выбрали из трех книг одну или пролаяли шесть раз, а не четыре или пять. Так что возможность предварительного сговора исключается…

— А вы не делали такие опыты?

— Нет, все только собираюсь, — виновато ответил Жакоб. — Но я занимался гипнотическим внушением на расстоянии — тоже весьма любопытно. Несколько раз мысленно приказывал своему ассистенту Жану прийти вечером в лабораторию.

— И он слушался?

— Обычно — да. И забавно, что не мог объяснить, почему вдруг явился. Когда я его спрашивал, он удивлялся и отвечал смущенно: «Не знаю, шеф… Так просто… Захотелось прийти…» Но, правда, опыт нельзя признать совсем чистым, потому что его я подвергал гипнозу и раньше.

— А это что-нибудь меняет?

— Конечно. Такие люди потом легче поддаются гипнотическому внушению. Вспомните женщину, так эффектно прозревшую на «космическом шабаше»… — Закурив сигарету, Жакоб добавил: — Я пробовал и усыплять Жана на расстоянии…

— Вы опасный человек! И получалось?

Он кивнул.

— Получалось, но при одном условии. Если я просто мысленно приказывал: «Засыпайте! Спите!», как на обычном сеансе гипноза, ничего не выходило. Надо мне было непременно зрительно представить себе, как он постепенно засыпает. Точно так же как у Дурова с собаками, обратите внимание!

— Вот видите, а пытались меня разубедить! — воскликнула я. — Сами себе противоречите. Почему же вы сомневаетесь, что и поклонники «Космического пламени» не могут общаться между собой мысленно?

— А вы подумайте, ответ я вам только что подсказал.

— Вы что, и надо мной опыты ставите? — недовольно спросила я. — Пытаетесь устроить мне экзамен, словно школьнице? Как у вас эти вопросы называются, которые вы задаете, чтобы проверить умственные способности испытуемых?

— Тесты. Но я ничего не проверяю. Просто хочу, чтобы вы тоже приняли участие в расследовании этого хитрого дела и повнимательнее наблюдали за тем, что творится вокруг. Ведь вы — мои глаза: только через вас я и могу держать под наблюдением вашу тетю.

— Согласна, но все равно не могу догадаться, в чем тут дело. Подскажите.

— Вспомните хорошенько, какие вопросы задавали на «космическом шабаше» спящей красавице.

— О видах на урожай винограда, о биржевых сделках…

— Вот именно! Ведь я только что рассказывал, как у Дурова в опытах и у меня при мысленном внушении выполнялись лишь те задания, которые давались непременно в образной форме: открыть дверь, пройти в прихожую. Или закрывать глаза, сладко потягиваться, начать засыпать… Эти «космические» шарлатаны ухватились за самую распространенную и шаблонную гипотезу, будто телепатия — биологическая радиосвязь, и довольно ловко разыграли спектакль с мнимым мысленным внушением… Но они не учли, что нельзя мысленно передать отвлеченные, абстрактные понятия: биржевые акции, урожай. Такие задания, как у них, мысленно передать невозможно. Этим они и выдали себя. А какие сложные задания дает вашей тете «глас небесный»? Внушение тут бесспорное, но телепатия ни при чем. Конечно, они пользуются радиопередатчиком, а у вашей тети где-то спрятан приемник…

— Скажите, а можно внушить человеку, чтобы он совершил преступление? — спросила я, вспоминая искаженное ненавистью лицо тети, когда она вдруг бросилась меня душить.

Видимо, Жакоб догадался, о чем я думаю, потому что ответил уклончиво и внимательно посмотрел на меня.

— Вообще-то считается, будто это невозможно. Нельзя якобы заставить человека даже в гипнотическом сне совершать такие поступки, которые противоречат его моральным убеждениям. Правда, некоторые опыты как будто показывают иное, но они ставились, разумеется, только в лаборатории и признаны не слишком убедительными. Скажем, усыпленному человеку приказывали броситься на кого-нибудь с игрушечным кинжалом, и он выполнял. Но возникают резонные сомнения: может, где-то в глубине сознания испытуемый все-таки понимал, что кинжал игрушечный и задание дано не всерьез…

— А как же тогда тетя… — начала я, но Морис остановил меня жестом.

— Но я думаю, — продолжал он, — это все-таки возможно, если только построить внушение так, чтобы оно не противоречило чувству совести или долга.

— Каким образом?