Голос в радиоэфире

– Ну, что я могу сказать, – произнес он тоном человека, который знает, что его внимательно слушают. – Не знаю, как вам, а мне понравилась композиция Visionary Assassins. Привет вам, ассасины! Заходите ко мне в гости в общагу! Послушаем еще одну песню в их исполнении.

Телефон радиостанции зазвонил. Точнее, не зазвонил – на аппарате зажглась зеленая лампочка, свидетельствующая, что на линии есть человек. Винни ответил на звонок. Он был неоконсерватором, люто ненавидевшим все этнические группы, великие цели, которые человечество могло перед собой ставить, а также всех представителей человечества в целом и по отдельности. Парень был идеальным менеджером, потому что его совершенно не волновало, что он может ранить чьи-то чувства.

Винни ответил на четыре звонка. Выражение его лица было счастливым, что очень непохоже на обычное состояние.

В эфире звучала песня Visionary Assassins с мрачным текстом и угрожающими аккордами.

На аппарате снова загорелась лампочка. А потом еще раз. И еще.

– Рив, – произнес Винни, – слушатели хотят услышать продолжение истории.

III

Все передачи в формате ток-шоу записывались на большой старый магнитофон. Казалось бы, их уже не осталось, но нет.

Винни, Кэл и Дерек прослушали часть записи программы «Дженни». Без музыкальных пауз она показалась Риву короче, чем он ожидал. Его удивил звук собственного голоса, который показался совершенно чужим. Ему стало немного не по себе, словно кто-то другой озвучивал его мысли.

– У тебя суперголос для эфира, – объявил Винни, которому вообще не нравились ничьи голоса.

«Если уж Винни говорит, значит, так и есть», – подумал Рив.

Он прослушал момент, когда говорил о том, что Дженни вот-вот начнет сосать большой палец. Вот это придумка… Ничего подобного не было. Но это хорошее драматическое сравнение, которое, правда, не соответствовало реальности. Девушка никогда не вела себя так, будто ей было три года. Она делала то, что и любой другой человек на ее месте, стремящийся защитить любимых родителей от правды, которой сама страшилась.

Действительно, голос Рива звучал хорошо: естественно и убедительно. Он мог бы стать радиоведущим. Но сейчас его слова, записанные на пленку, стали материальными, обрели осязаемую форму. На какое-то мгновение показалось, что Дженни находится рядом в любимой и удобной позе – закрыв глаза, крепко прижималась к его груди, а он ее обнимал.

Интересно, что бы она сказала, услышав подобный эфир? Парень почувствовал, что в груди что-то сжалось, будто воздух проник не в легкие, а в живот. Ощущение было неприятное, словно он тонет.

«Ну ладно, – подумал он, – Дженни об этом никогда не узнает. В следующий раз буду говорить о бейсболе. Всю жизнь болею за Red Soxs, и вот наконец все выглядит так, что они могут выиграть. Про это сейчас все болтают».

– Когда казалось, что ты закончил, – снова заговорил Винни, – мы получили тридцать девять звонков с просьбой продолжить историю. – Он так сильно ударил кулаком по своему столу, что стоявший на нем ряд кассет подпрыгнул. От таких цифр становилось радостно на душе. – И, прикинь, это всего лишь первое выступление!

Из этих слов Рив сделал вывод, что ему дадут еще один эфир как минимум.

В эфире заканчивалась песня группы Fog. Дерек подал знак, что пора замолчать. Чтобы продолжить разговор, Рив, Винни и Кэл вышли в коридор. Сквозь стекло Рив наблюдал за коллегой.

По мере того как Дерек говорил, он немного менял положение микрофона. В любом диджее присутствует сильное желание прикоснуться к нему, чтобы удостовериться, что он плотно зафиксирован в нужном положении. Во время разговора Дерек двигался всем телом, словно нырял в пучину каждого произнесенного предложения, в гущу своих слушателей. Ему не сиделось на месте. Нервная энергия так и била ключом. Его лицо периодически меняло выражение, словно он выступал перед живой аудиторией.

Всего час назад Рив всей душой ненавидел Дерека. Теперь же внимательно за ним следил, фиксируя и запоминая технику и приемы. Все-таки у него был большой опыт, поэтому можно было чему-нибудь научиться.

– Значит, так, – вещал Винни, – завтра вечером в то же время, тот же формат. Немного про Дженни, немного музыки, потом опять про нее.

– Может, лучше два раза в неделю? – серьезно произнес Кэл. – Скажем, во вторник и в четверг? Мы же не хотим, чтобы аудитория пресытилась.

«Это они обо мне говорят», – напомнил себе Рив.

– Можно, – согласился Винни. – Постепенно подсадить, чтоб не забывали.

«Я теперь буду в «сетке» не в три ночи. Перехожу в прайм-тайм!»

В студии серым ковролином был застелен не только пол, но и обиты стены. На стенах невозможно писать, зато можно было пришпиливать разные фото и тексты. Везде висели плакаты, анонсирующие выступления групп, идиотские шутки и фотографии диджеев, которых временно отстранили от работы за мат и неуместные шутки. Каждый мечтал, чтобы его хотя бы раз «оштрафовали» за какую-нибудь вольность в эфире.