Голос в радиоэфире

Парень чувствовал, что с ним несправедливо обошлись, его позабыли. Винни теперь носился с Ривом как с писаной торбой. Тот садился перед микрофоном, произносил всего несколько фраз о своей девушке, и телефон начинал звонить. Трэш, который он рассказывал о Дженни, оказался очень востребованным.

Радиопсевдоним ДерекVIP, которым его владелец еще недавно так гордился, стал практически насмешкой. В течение месяца его программа превратилась в «разогрев» той, что вел Рив.

У самого Дерека не было девушки. Если верить словам Рива, казалось, что Дженни – прекрасная и изумительная, словно из сериала «Однажды в сказке»[2], у которой должно быть все, включая прекрасного принца.

Только вот у нее могло быть очень много всего, кроме, к сожалению, прекрасного принца…

У Дженни не было водительских прав. Все сверстники жили в ожидании, когда наконец получат их. Девушка же не хотела. После многих лет, когда она жила в заботе и безопасности, она не собиралась менять ситуацию. Ей нравилось, когда ее возят родители. Она садилась в автомобиль и мечтала.

В прошлом году ее возил Рив, а в этом – Сара-Шарлотта. У нее была далеко не самая безопасная машина – древняя, проехавшая уже 150 000 километров. Обшивка сидений прогнила и потрескалась от солнца. Приходилось подстилать под себя полотенце, чтобы не перепачкаться вылезающим наружу наполнителем, и молиться, чтобы пережить опасные моменты, возникающие оттого, что Сара-Шарлотта резко тормозила и останавливалась слишком близко от впереди стоящего автомобиля или другого препятствия.

После окончания матча девушки вместе поехали к Дженни домой. Сара-Шарлотта задела колесом тротуарный бордюр и два раза проскочила на красный.

– Я, наверное, с ума сошла, раз сажусь к тебе в машину, – призналась девушка.

– То, что нас не убивает, делает нас сильнее. Эй, смотри, у тебя на крыльце тот самый репортер! Тот, который никак не успокоится.

Дженни его узнала. Он любил задавать вопросы об ответственности. «Как получилось, что Ханна стала похитительницей детей? Что мистер и миссис Джонсон сделали не так, после чего взрослая дочь украла маленькую девочку из семьи Спринг?»

– Хочешь ко мне? – предложила Сара-Шарлотта.

Прекрасный дом семьи Джонсон, который должен быть открыт солнцу и небу, показался Дженни мрачным, потому что шторы на всех окнах были закрыты. Это сделала мама, находившаяся дома.

– Нет, я должна войти. Мама там совсем одна.

– Звони, если буду нужна.

– Надеюсь, тебе не придется спасать меня два раза в один день, – ответила Дженни и быстрым шагом пошла к входной двери.

– Джен Спринг! – воскликнул репортер. – Рад тебя видеть! Прошло шесть месяцев с тех пор, как…

Та не посмотрела на мужчину и не сказала ни слова. Она знала, что, если молчать, ему будет не о чем писать.

Дверь открыли изнутри, девушка вошла, и вместе с матерью они быстро захлопнули ее. Дженни потерла в ладонях холодные руки мамы. За последний год та сильно сдала: похудела, пальцы стали костлявыми и старыми на вид.

– В чем дело?

– Он говорит, что читатели заслуживают того, чтобы получить информацию о произошедшем за последнее время.

«Все чего-то заслуживают, – подумала она. – Сара-Шарлотта – того, чтобы узнать подробности. Тайлер – того, чтобы получить фотографии, а читатели – того, чтобы им на тарелочке дали кусочек моей мамы».

Она всех их за это ненавидела.

Девушка сварила кофе. От него мама расслаблялась, а Дженни, наоборот, была готова запрыгнуть на стену. Хотя сегодня ей лучше не слишком сильно волноваться, потому что хотелось рассказать, как прошел день в школе и как Тайлер планировал обыграть ее фотографию в классном альбоме.

Когда пришел папа и ему сообщили, что снова приходил репортер, он не сгладил ситуацию, а только усугубил.

– Я в последнее время часто думаю о Ханне, – признался он.

Родители не говорили о ней, никогда не признавались, что она их настоящая дочь, о которой вообще-то надо думать.

Дженни с ужасом представила, как родители живут, словно у них под кроватью находится чемодан, набитый Ханнами. Но они не могли вынуть ее, словно Барби, одеть, причесать и устроить ее жизнь.

– Я недавно в интернете поискал, – продолжил папа и прикоснулся к пальцам жены. Дженни обратила внимание, как сильно палец матери похудел – пришлось обмотать изнутри обручальное кольцо изолентой, чтобы оно не слетало.

– В сети можно связаться с миллионами неизвестных. С именами без лиц. Со скрытыми людьми.

На языке семьи Джонсон выражение «скрытый человек» означало Ханну.

– Думаешь, она жива? – спросила шепотом миссис Джонсон. Она тряслась от страха, но в голосе звучала надежда. Ханна была потерянной дочерью. Опасной, однако все равно дочерью.

«Зачем мы надеемся, что Ханна жива? – подумала Дженни. – Ее время прошло. Ей поздно делать карьеру, искать нормального мужа и завести детей. Я – их единственная надежда. Я – это то, что стоит между ними и адом».

Дженни настояла на ужине. Она распределила задания, спросила, приняли ли все лекарство от сердца.

– Все? Всем-то зачем? Мы выпили, но тебе, к счастью, не нужно.