Голос в твоей голове

— Смастерили лодки, сети, морды и начали ловить, строго тогда с этим было, впрочем как и сейчас, но нас обходило стороной. Весь улов мы продавали на ближайших рынках. Через пару лет смогли взять лодки побольше и транспорт появился, что бы свежую рыбу возить. Жили мы хорошо, не сказать, что зажиточно, но на жизнь хватало. Стали появятся дети и несколько семей уехало, что бы дать детям образование и должный уход. Шло время, и наши дети подросли, уехали, женились, родили внуков. Хотели перевезти нас, но мы наотрез отказались, так уж нам полюбилась и эта старая развалина и места и образ жизни. И вот в 90-х стало как то туго, дети справились хорошо, мы еще торговали тогда, денег было не особо много, но мы помогали, чем могли. Да вот последние жители уехали отсюда лет пятнадцать назад. А кто просто помер. Рыба наша никому не нужна стала, полицейские катера сети отбирали, выписывали штрафы, так мы и остались с одними удочками. Главное детей сумели в жизнь вывести. Один в Москве инженером, а младшенькая, в Киеве с мужем живет. Внуков много, да только видим мы их редко, а уезжать уже сил нет.

— И как вы здесь со всем справляетесь?

— Как и раньше, в войну у людей и еды то не было и очага теплого, а у нас целый дворец, да еще и пенсия по старости. Мы её не снимаем, откладываем. Детям, как помрем достанется. А сами еще умудряемся рыбой торговать. Да туристов нет-нет да катаю по озеру. Все, какой-никакой, а заработок.

— Вот зима закончится, опять займусь.

Положение этих людей было довольно плачевным, если посмотреть со стороны, но только стержень, который в них был, не сломлен ни тем, что они остались одни и помощи ждать неоткуда, они всю жизнь так прожили, так еще и умудрялись высылать деньги детям, которые из-за житейской рутины навещали своих стариков крайне редко и не на долго.

Вопрос на миллион

Рюкзак я припрятал до лучших времен в сарае, за кучей досок и металлолома.

Прожил я у них около месяца, заготовил множество дров и засолили несколько бочек рыбы, а в свободное время облачившись в дедов тулуп выходил на прогулку по заснеженным дорогам тайги. Красота в это время года неописуемая, особенно в рассветное время, снег искрится, переливается, мороз сковывает волосы в носу, и громко хрусти под ногами, как разбитая люстра. Ветра особо не было и потому мороз потихоньку, легко касаясь лица оставлял румяные щеки, было так тихо, снег небольшими охапками слетал с деревьев, кода кто то из лесных птиц срывался с ветки и летел прочь.

Впервые тогда, упав на спину в сугроб, я и смог повторить тот трюк с погружение в себя и соединение с информационным сердцем вселенной. Я лежал и смотрел в небо, глаза щурило из-за яркого света.

Закрыл глаза и глубоко вздохнул, в голове моей как будто переключился тумблер, напоминало действие сильного алкогольного опьянения, вертолеты иначе говоря. И пространство вокруг закружилось, тело, словно парило.

— Откройся! — послышался мой голос, но говорил как будто не я.

Глаза я открыть не мог, а может и открыл, только вокруг все отдалялось эхом и звуки и цвета, тьма, словно воронка, втягивала окружающий мир, давая ощутить мир иной.

Я парил, это ощущал четко, но больше ничего, ни тепла, ни холода, ни звуков. Все построннее и отвлекающее было смыто из меня. Лишь мысли, которые казались такими глупыми и банальными. Но я решил узнать все что смогу.

— Что за голос был со мной в лаборатории и пещере и что он в действительности хочет?

Секундная задержка и резкий волновой импульс пронзил мое тело, информация оседала у меня в голове.

— Эти существа хотят очистить наш мир от нас, но я лишь часть плана, будет еще второй, я не был удивлен, словно это была рядовая информация, как узнать который час — мы слишком много сотворили зла этой планете и это кара за нашу гордыню, мы часть планеты, а не ее хозяин. Напоминает бешеную собаку, которая бросается на всех, сама поражена вирусом, а ищет его в ком или чем-то другом.

Я задавал вопросы так долго, как только мог. Потом я начал проваливаться в реальность своего мира. Я узнал, где и когда мне стоит найти второго человека, что сказать ему, но это было далеко не все. Что делать дальше, было понять гораздо сложнее. Надо было выполнить то, что я начал. Это и был ответ. Последний вопрос, который я задал, касался стариков.

Бредя обратно с тяжелой от мыслей головой, я судорожно соображал, как все лучше устроить.

Вернувшись в дом к старикам, немного пообедав и поговорив с ними, я отправился в сарай и судорожно начал переделывать прибор, изменить нужно было немного, всего вытащить одну микросхему, и напрямую скрутить оставшиеся две. Закончив, я вышел из сарая и направился к снегоходу. Расчехлил его, проверил горючее, мы уже ездили в городок с дедом и потому дорогу я знал, час ходу.

Я забрал деньги из рюкзака и отправился в городок. Единственным развлечение в котором была пивная лавка и ставки.